– А я вам говорю, что она никуда не уезжает. Ей просто наш клуб уже надоел, но она не знала, как бы от него избавиться.
– И она права. Очень много дал ей этот клуб!
– Я записалась в него потому, что думала: ну, через такую шикарную графиню куда проще будет получить какое-нибудь место! Да как бы не так!
– А я тоже охотно поступила бы так же, как Марыся, да боюсь обидеть панну Кристину. Еще подумает, что я презираю ее клуб, что я просто капризуля или безбожница. Ведь потом за всё это придется поплатиться. Такие пани могут сделать всё, что захотят. С моей сестрой так вот и было. Она выписалась из содалиции,[44] а ксендз-катехета[45] ей сразу и говорит: «Бог тебя теперь не пощадит». Ксендз поговорил с господами, у которых сестра жила, и они отобрали у нее работу. Хотя перед этим они даже любили ее, а госпожа отдавала ей свои поношенные чулки. Еще совсем хорошие: только пятки нужно было заштопать…
– А ну-ка, приятельницы, дайте-ка, наконец, покой! – крикнула вдруг хорошенькая брюнетка со вздернутым носиком. – Мы приходим сюда; почему бы нам и не приходить? Ведь за место в кино надо платить, а тут мы сидим бесплатно. Скучновато? Что ж поделаешь. В конце конца» мы же не обязаны заниматься только чтением «Голоса Кармеля», верно? Достаточно изображать, что мы это делаем. Она вон выдумала конкурс на салфетку с дыркой. Может быть, выдумает что-нибудь и поинтереснее. Но ведь она же нам говорила, что не воспрещает устраивать и танцевальные вечера.
– Ну и что ж, что говорила? Она могла что угодно сказать. Мой кавалер был однажды тут со мной, а потом всё смеялся, что в помещении нашего клуба пахнет покойниками, и говорил, что его ноги здесь больше никогда не будет!
– Подождите! Нельзя же одновременно говорить сразу обо всем. Я вот одно только хотела бы знать: какая же на самом деле наша председательница – хорошая или плохая?
– Она хорошая, хорошая! – горячо воскликнула Аниеля.
– Потому что дает тебе каждый раз злотый за то, что относишь ей платья на дом?
– И вовсе нет! – Аниеля сильно покраснела. – Но она не капризничает, не унижает людей, как некоторые клиентки магазина. А сколько делает она для бедных! Я-то знаю, потому что, когда есть у меня после полудня свободное время, я хожу вместе с нею к тем, которых она называет подопечными. Как-то она сама мне рассказывала об одной подопечной, которая плакала, что вся ее семья без обуви, а на деле, когда Кристина ее посетила, оказалось, что в этой семье две пары хороших мужских башмаков и пара детских сандалий. Если бы на месте Кристины был кто-нибудь другой, то немедленно донес бы в комитет,
