Пожелав всем доброй ночи, причем голос у нее звучал не слишком твердо, она пошла к лестнице. Ее все-таки уговорили попробовать виски, и, судя по пожару, вызванному у нее в желудке, его правильнее было бы назвать рекой огня, а не водой жизни. Кэтрин ощущала приятное тепло, скорее от царившего на кухне духа товарищества, нежели от воздействия спиртного.
— Вы не уроните свечу?
Вопрос был задан насмешливым шепотом, но для ее натянутых нервов он прозвучал как удар грома.
Однако Кэтрин не остановилась, хотя свеча и в самом деле предательски закачалась, наверняка упав бы с подставки, если бы Макдональд предусмотрительно не подхватил ее. Кэтрин не сопротивлялась, ибо за долгие годы она усвоила, что там, где мужчина хочет выказать силу, женщине остается лишь повиноваться.
— С чего это вдове Сиддонс вздумалось бродить ночью по моему замку?
Хью подошел ближе — темный, еле различимый силуэт. Кэтрин не отодвинулась, даже когда он коснулся ее обнаженной руки.
— Разве у меня не может быть бессонницы? — с вызовом спросила она, чувствуя, как бешено колотится сердце.
Он благоразумно оставил ее вопрос без ответа. Да и что говорить? Что сам нехотя ложится спать, потому что стоит ему закрыть глаза, как перед ним возникает миловидное лицо с незабываемыми карими глазами и прелестнейшим в мире ртом, хотя произносимые им слова не всегда бывают столь же прелестны.
Кэтрин попыталась отстраниться, но в этот момент Макдональд обнял ее за талию и властно привлек к себе.
Почему она не протестовала, зная, что мужские объятия приносят женщине одни страдания? Да потому, что его прикосновение волшебным образом умерило снедавший ее лихорадочный жар, заменив чувством удовлетворения и покоя. Но зачем, во имя всего святого, она вообще ступила на эту опасную тропу? Супружеская постель оказалась для нее ложем пыток, а вовсе не сладкой погибелью, которую, она была уверена, сулили его объятия. Откуда же взялась эта уверенность, ведь ее небогатый опыт ничего подобного не предвещал? Очевидно, ей подсказал внутренний голос, которому любая женщина привыкла инстинктивно доверять. Значит, вот он каков, греховный плод с древа познания, влечение к которому мы унаследовали от праматери Евы.
Подозревать о силе страсти и не иметь возможности ее удовлетворить, разве не самый тяжкий грех?
— Своим громким смехом вы мешали мне работать, — произнес Хью, придвигаясь еще ближе и зарываясь подбородком ей в волосы.
Одно краткое, восхитительное мгновение он наслаждался ее ароматом, в котором причудливо смешались запахи виски, лавандовой воды и женского тела.
