Несмотря на расширившиеся от испуга глаза, она не убежала, не оттолкнула его даже тогда, когда он взял ее за локти и притянул к себе. Только тихий вздох сорвался с ее губ, но не в знак протеста, а в знак согласия.
Он чувствовал себя волком, изголодавшимся, пережившим нелегкую, длинную зиму, когда она безропотно, как ягненок, стояла в кольце его рук и ее кровь пылала и пульсировала. Схватить бы Мэри-Кейт, как волк хватает свою добычу. Не из жадности или по злобе, а для того, чтобы выжить. Он понял, что если отвергнет ее, не утолит голода ее плотью, то умрет.
Он склонился и прижался губами к ее шее, где быстро и сильно билась жилка. Она вздохнула, явно подчиняясь, приглашая его, и Сент-Джон улыбнулся. Он отпустил ее локти и положил руки ей на талию, туго затянутую и надежно охраняемую корсетом.
— Ты загадка, Мэри-Кейт, — прошептал он. — У тебя волосы проститутки и одежда старой девы. Ты наглухо закрыта для греха, но твои соски, как пули, вонзаются мне в грудь. Где твое истинное лицо?
Он не дал ей возможности ответить, заглушив слова поцелуем. Этот поцелуй манил, звал и обещал такое сладостное наслаждение, что Сент-Джон чуть не сгорел в нем.
Он отстранил ее, держа за локти. Она чувствовала себя тряпичной куклой, марионеткой, — которая ждет, чтобы рука мастера оживила ее.
Он рассматривал ее, как произведение искусства, подмечая теплый румянец щек, смущенные и беспомощные глаза — страсть, видимо, была редкой гостьей в ее жизни. Она потупилась под его пристальным взглядом, румянец запылал сильнее, будто соревнуясь цветом с завитками волос над виском. Она не пыталась вырваться да и не хотела.
Однако внешность бывает обманчива, особенно в случае с Мэри-Кейт.
— Если я поведу вас к себе в спальню, вы пойдете? Ну разумеется. Это же часть игры, не так ли? — Он отступил на шаг и насмешливо улыбнулся. — Вопрос в том, пойдете вы туда по собственной воле или только потому, что так вам приказала Алиса?
Мэри-Кейт распахнула окно и вдохнула холодный ночной воздух. Она задыхалась в ночной рубашке. В комнате было слишком жарко, душно, казалось, воздух густой массой заполнял легкие. Как глупо! Не от воздуха она задыхалась, а от биения своего сердца.
Она долго стояла у окна, слушая звуки ночи: крики ночных птиц, шорох ветвей, легкий шум зимнего ветра, шевелившего траву на ухоженных газонах.
Почему ночь так влияет на нее, заставляет чувствовать себя еще более одинокой? Почему именно этой ночью так обострены все ее чувства?
