Ведь ничего такого не случится? Однако в жизни постоянно происходят события, которые не должны происходить. Вот и она очутилась здесь именно по этой причине. На первый взгляд деревушка казалась заброшенной. Несколько ветхих домов стояло вдоль дороги, еще несколько развалюх примостилось вокруг поля неподалеку. Мэри-Кейт наверняка пропустила бы это поселение, если бы не сгорбленный старик, который стоял у забора, опираясь на мотыгу. В ответ на ее вопрос он молча показал на север.
Девушка постучала в первую дверь. Ей открыла женщина примерно ее возраста; на руках она держала ребенка, другой цеплялся за ее юбку. Одежда у них была одинаковая — младенец, ребенок постарше и мать носили запачканные балахоны, выкрашенные орехом, только на женщине был еще и коричневый фартук. На лицах всех троих, несмотря на разницу в возрасте, застыло одинаковое выражение лица — настороженное. Здесь царили бедность и плохо скрываемая безнадежность, однако обитатели дома выглядели здоровыми и розовощекими. Мэри-Кейт хотела сказать им, что есть гораздо худшие места для бедняков, чем эта тихая деревушка. Лондон, например, где неимущие живут в нищете и грязи. Но она ничего не сказала, даже не улыбнулась, а спросила, не знает ли женщина, где живет Элеонора О'Брайен. Хозяйка бросила на нее быстрый взгляд и указала направление.
Через несколько минут Мэри-Кейт нашла свою мать.
Мэри-Кейт стояла и смотрела на маленький каменный крест, отмечавший место захоронения. На нем были старательно выбиты имя и фамилия: Элеонора О'Брайен. Так вот ответ на ее вопрос, разгадка тайны? Никакого ответа, и тайна по-прежнему скрыта во мраке.
Сколько она уже стоит здесь? Мэри-Кейт не знала. Когда заболели ноги, молодая женщина села в изножье могилы, не сводя глаз с каменного креста, покрытого лишайником. Прошли, наверное, годы, если камень успел зарасти мхом. И все это время она ничего не знала.
— Значит, ты — Мэри-Кейт?
Она обернулась на звук мужского голоса и увидела высокого мужчину, который, по всей видимости, был одним из ее братьев. Он походил на отца овалом лица, широкими плечами. На этом сходство заканчивалось. Глаза смотрели неприветливо, губы не улыбались.
— А ты — Дэниел.
Второй из ее старших братьев, в ту ночь он был уже почти взрослым. Его она любила меньше всех остальных. Но разве сестра может испытывать подобные чувства? Или страх, тихонько заползавший в душу?
— Зачем ты приехала, Мэри-Кейт? У меня нет денег для тех, кто сам может себя прокормить.
