Предаваясь горьким размышлениям о британском правосудии, Морган, кряхтя, взвалил тело Такера на спину кобылы и повел ее в лес. Никто не станет скорбеть по этому мерзавцу. Если даже у покойного есть где-то жена и дети, они будут только благодарны, что избавились от жестокого тирана, который рано или поздно оказался бы на виселице. Впрочем, едва ли эти доводы успокоят девочку.
Когда Морган вернулся, Фейт по-прежнему сидела, завернувшись в одеяло. В ее огромных глазах был ужас. Поврежденное бедро чудовищно ныло, и Морган присел на краешек постели, вытянув ногу, чтобы не тревожить рану.
Что он мог сказать? Он заключил Фейт в объятия и откинулся на подушки, увлекая ее за собой. Его ноги оставались на полу. Намерения были самыми чистыми. Никто не узнает, как они провели эту ночь. Пристроив ее худенькое тело у себя под боком, Морган погладил ее по волосам и обратился с молитвой к Богу, чего давно не делал.
Уже рассвело, когда она, наконец, прошептала:
— Я убила его, да?
Морган помедлил с ответом. Фейт сейчас в таком состоянии, что поверит всему, что он скажет, особенно если это принесет ей облегчение. Но что-то, возможно, его очерствевшее сердце, заставило его сказать правду, хотя он и постарался облечь ее в самую мягкую форму.
— Это был Такер, малышка. Он собирался убить меня в постели. Страшно подумать, что стало бы с тобой, если бы ему это удалось. Ты сделала единственно возможную вещь.
— Я не хотела, — тихо отозвалась она. — Я совсем не хотела стрелять. Просто так получилось.
Морган прижал ее голову к своему плечу и поцеловал в макушку.
— Не знаю, малышка, но я рад, что получилось именно так. Такер размозжил бы мне голову и вырезал сердце. Я был настолько уверен в своей безопасности, что даже не держал пистолет под рукой. Больше это не повторится.
Голос Моргана, густой и тягучий, как теплый мед, подействовал на Фейт успокаивающе. Если не открывать глаз и не покидать этого уютного местечка, можно притвориться, будто ничего не случилось. Ей хотелось вечно оставаться в его объятиях. И чтобы он поцеловал ее снова.
Эта мысль так поразила Фейт, что она открыла глаза. Первые лучи рассвета высветили резкий профиль Моргана и мягкий изгиб его губ. Она никогда не знала, чего от него ждать. Зато знала, что ей хорошо в его объятиях. Но оставаться в них вечно она не может. Холод проник в сердце Фейт, и она слегка отодвинулась. Морган не препятствовал ей, но в устремленном на нее взгляде зеленых глаз, обрамленных темными ресницами, появилось вопросительное выражение.
