— Ты старший, Джейми, — сказал он. — При всей твоей образованности у тебя крепкие кулаки и достаточно душевного огня, чтобы стать замечательным воином. Твой дед мог бы гордиться тобой. Придет день, когда ты вернешься домой под знаменами принца Чарли и выдворишь отсюда проклятых красномундирников, но до той поры должен находиться в безопасности. Твой брат присмотрит за твоими владениями. Шон вполне заслуживает доверия, хотя и не годится в солдаты.
Ни один из них не обмолвился и словом о том, что Шон собирается принять сан священника. Служители католической церкви были объявлены вне закона. Шону придется стать протестантом, чтобы сохранить фамильные земли до тех пор, пока ирландцы не восстанут. При этой мысли ярость вновь охватила Моргана. Годами его учили терпению. Он играл вместе с другими детьми в густых зарослях, учился у запрещенных священников, впитывая наследие предков, и верил, что наступит день, когда он проедет по своим землям, как истинный хозяин. Но кончилось все изгнанием.
— Мне следовало убить негодяя. Тогда, по крайней мере, ему не досталась бы Королева Мей. — Морган скорбел о лошади почти также, как при мысли о предстоящей разлуке с родным домом. Он не расставался с ней с того самого дня, как она появилась на свет. Прекрасная черная кобыла была единственной ценностью, которой он когда-либо владел, а теперь проклятые англичане решили прибрать к рукам и ее. И это они называют законом!
Морган видел, что его сын и наследник уже полностью овладел собой, взял его за плечо и слегка встряхнул.
— Ему не удастся ее сохранить. Мы позаботимся об этом. И, потом, ты чуть не убил парня. Вот почему тебе необходимо бежать. Они снесут тебе голову, если ты останешься. Умом Морган все понимал, но не мог урезонить свое сердце. Это его земля. Он знает здесь каждый уголок, ему знакомо каждое растение, каждый зверек, обитающий на этих изумрудных холмах, раскинувшихся под бескрайним ирландским небом. Его место здесь, а не во Франции. Неужели недостаточно того, что его дед умер на чужбине, изгнанный из собственного дома проклятыми британцами, которым неведома честь? Джеймс де Лейси вместе с другими ирландскими патриотами согласился на добровольное изгнание в обмен на обещание победителей, что они не будут преследовать тех, кто остался. Но их обещания оказались лживыми.
Первым делом англичане запретили ирландцам исповедовать их религию. Затем выдворили из органов управления, школ и ввели запреты на профессии. Им запретили даже торговать, чтобы они хоть как-то могли прокормить свои семьи. Католикам оставалось лишь влачить полуголодное существование в глухих деревеньках, затерянных среди холмов.
