Теперь, держа свою скрипку, Мариса думала о том, как легко было выполнять то данное в детстве обещание — по крайней мере один раз каждым летом они обязательно встречались и играли свою музыку. Сэм полюбила первого мужа Марисы, а став тетей, была на седьмом небе от счастья. Мариса чувствовала, что ее дочь сблизила их с сестрой еще больше. Казалось, это была связь, которая никогда и ни при каких обстоятельствах не может разорваться…
— Как красиво, мам! — сказала Джессика, входя в дом из сада. — Что это было?
— Моцарт, — ответила Мариса.
— По звучанию совсем не похоже на ирландскую скрипку.
— Это не ирландская скрипка. Это классическая скрипка.
Джессика улыбнулась. Она была счастлива, что мать опять взяла в руки инструмент. Мариса почувствовала, как у нее кольнуло в сердце.
— Откуда ты знаешь разницу? — спросила девочка.
— Джесс, я думаю, ты сама это знаешь
Джессика кивнула, а ее глаза наполнились слезами — именно тетя Сэм научила ее этому.
— Конечно, это один и тот же инструмент, — сказала Мариса. — Но все зависит от того, как на нем играть.
— Классическая скрипка обращается к разуму, а ирландская — к сердцу, — сказала Джессика, но Мариса могла поклясться, что слышит голос своей сестры, а не дочери. Сэм очень любила цитировать Тилли Лонерган — старую скрипачку из Балтимора.
— На классической скрипке играют сидя, — со знанием дела сказала Джессика, — а на ирландской — стоя.
Эта разница обычно очень веселила Джессику, но сейчас у нее по щекам текли слезы.
— О, дорогая, не надо…
— Мам, почему тетя Сэм не хочет к нам приезжать? — с грустью спросила девочка.
— Она на меня сердится, — ответила Мариса
Мариса обняла дочь, и Джессика разрыдалась у нее на груди. Пытаясь успокоить ее, помочь ей, Мариса даже подумала, что зря достала скрипку из кладовой.
— Но не на тебя, — продолжала Мариса. — Ты так не думай.
— Если бы она меня действительно любила, то забыла бы, что случилось, — проговорила сквозь рыдания Джессика. — И давно была бы здесь.
Сердце Марисы как будто на мгновение остановилось. Злиться на нее — это одно, но причинять боль Джессике — совершенно другое. Она прошептала, что все изменится к лучшему, что Сэм позвонит или напишет, как только вернется в Штаты. Но внутри у нее все дрожало. Каким-то образом она должна была сообщить Сэм, как страдает Джесс из-за их ссоры.
Мягко высвободившись из объятий матери, Джессика взяла скрипку и смычок и протянула их ей. В глазах дочери Мариса прочитала просьбу и вспомнила, как их музыка — ее и Сэм — всегда успокаивала Джесс, особенно после смерти ее отца.
