Роджер обвинил ее в том, что она нарочно затащила его в воду. Положа руку на сердце Валери не взялась бы анализировать свои мотивы: она просто боялась того, что может узнать в результате такого исследования. Но Роджер сам виноват, он ужасно ее разозлил. Рико предупреждал, что в том, что касается птиц, Роджер Бенедикт – настоящий фанатик, но тогда Валери решила, что фотограф шутит. Теперь-то она знала, что тут шутками и не пахнет. Сейчас Валери понимала, что раньше, на опушке, раздражение Роджера было вызвано не только их близостью. Несомненно, его раздражало и возмущало то обстоятельство, что из-за ее неопытности работа над книгой идет медленнее, чем ему хотелось. Ну и, конечно, купание в ручье тоже внесло свою лепту. Кроме того, судя по чисто физической реакции его тела, Роджера до сих пор злило, что она ведет себя «провокационно», бесстыдно отвлекает его от более важных целей.
«Одно совершенно ясно, – мрачно думала Валери, плетясь обратно, – Роджера Бенедикта гораздо больше интересуют птицы, чем тычинки и пестики».
– Я ухожу, прямо сейчас.
Дело было на следующее утро. Валери, одетая в джинсы и рубашку с длинным рукавом, нагруженная фотоаппаратурой и снаряжением, необходимым для наблюдения за птицами, остановилась на пороге кухни. Напротив нее за обеденным столом сидел Роджер. Не глядя на Валери, даже не поднимая головы, он продолжал с задумчивым видом читать какие-то заметки. После их вчерашнего купания в ручье Роджер держался отчужденно и холодно. Весь вечер он под несмолкающие птичьи крики, звучавшие с магнитофонной кассеты, увлеченно читал какую-то книгу по орнитологии. Громкие, резкие, часто неприятные, а порой даже наводящие ужас крики мешали спать, но Валери благоразумно воздержалась от жалоб.
И вот сейчас она немного приблизилась и нервно кашлянула.
– Я думала, стоит вас предупредить, что я ухожу.
– Я и в первый раз прекрасно слышал.
Роджер по-прежнему не поднимал головы, голос звучал неприветливо. Валери осторожно подошла еще ближе и озадаченно посмотрела на самого Роджера и на разложенные перед ним бумаги. Он был в джинсах и клетчатой рубашке с коротким рукавом, верхние пуговицы рубашки были расстегнуты, позволяя увидеть завитки темных волос на его груди. Роджер небрежно вытянул ноги, так что коричневые полуботинки выглядывали из-под стола с противоположной стороны. Но несмотря на непринужденную одежду и небрежную позу, выглядел он очень солидно. Перед ним лежала пачка листов, исписанных аккуратным мелким почерком. Просмотрев свои записи, он взял одну из многочисленных книг, составленных тут же стопками.
