На следующее утро, когда Бартоломью и Эри готовились покинуть Олуэллов, Неемия настоял на том, чтобы вознести молитву об их благополучном путешествии. Небо разъяснилось, и день обещал быть погожим.
Бартоломью наклонил голову, но, вместо того чтобы закрыть глаза, он изучал скромно сложенные ладошки Эри. Крошечные ладошки, совсем как те прозрачные орхидеи, которые он встречал в лесу возле маяка.
Когда повозка отъезжала от дома, он наклонился поближе к Эри, чтобы звон цепей и грохот колес заглушили его слова:
– Будьте благодарны, что мы улизнули после первой же молитвы. Сегодня воскресенье, так что вся семья будет целый день напролет выслушивать, как Неемия читает Библию и молится обо всем, начиная с прощения грехов и заканчивая откладыванием яиц несушками.
Эри прикрыла рот ладошкой, чтобы подавить смешок. У Бартоломью заблестели глаза, когда он улыбнулся ей. Он даже не пытался анализировать столь непривычное для него чувство радости.
В этот вечер, когда после ужина в гостинице Ямхилла они снова выехали на дорогу, мимо в облаке пыли промчался утренний дилижанс из Портленда. Эри закашлялась и помахала перед лицом ладошкой.
– К тому времени как мы доберемся до Фэрдэйла, пассажиры этого дилижанса будут сидеть в гостинице «Маунтин Хаус», переваривая оленину, соленую свинину и тушенку, которую им подадут на ужин, – сказал Бартоломью, когда пыль осела.
– Сколько нам еще до него?
– Девять миль. Мы проехали уже примерно пятнадцать с тех пор, как покинули Олуэллов, – он украдкой бросил на нее взгляд и произнес с деланной небрежностью:
– Разумеется, если бы вы сели на вчерашний дилижанс из Портленда, то сейчас бы уже были в Тилламуке, вместо того чтобы ехать еще сорок пять миль.
– Я рада, что вместо этого меня встретили вы. Дилижанс выглядит страшно пыльным и неудобным.
– Это правда? – спросил он с настойчивостью, от которой, казалось, воздух между ними заискрился. – Это должен был быть Причард.
– Возможно, – ответила она. Затем улыбнулась с теплотой, которую он ощутил всем сердцем, и добавила:
– Но это приятная поездка, и мне нравится ваше общество. Что-то сжалось у него в груди, заставив быстро отвести взгляд. Ее ответ значил слишком многое, и ему нестерпимо захотелось поцеловать ее за то, что она так добра к нему.
Эри заметила его напряженное выражение перед тем, как он отвернулся, и поняла, что доставила ему удовольствие. Он был таким эмоциональным мужчиной! И в то же время гордым. Если бы он был птицей, он не мог быть никем, кроме орла, самой великолепной птицы из всех. Но в его глазах слишком много грусти; ей захотелось избавить его от этого чувства.
