– Я… я думала, все уже спят, – сказала она.
– Я выходил проверить лошадей. Я не хотел напугать вас, – его рука на секунду сжала ее плечо. – Вы плакали.
– Нет! – она выпрямила стан и подняла голову. – Я просто вспоминала своего отца и думала о том, насыпал ли кто-нибудь птичий корм в кормушки у нас дома.
– Вы потеряли отца?
На одну-единственную секунду ее голова наклонилась, затем она с усилием подняла ее вновь.
– Я… да, две недели назад. Это было так внезапно. Я должна была носить траур, но мой отец взял с меня обещание, что я не буду этого делать. Да и потом, я выхожу замуж и… – ее голос сорвался, и она жалобно поглядела в окно.
– Именно поэтому вы и согласились выйти замуж за Причарда, из-за того, что вы теперь одиноки?
Она посмотрела на него на удивление сухими глазами, и на мгновение ему показалось, что в их голубой глубине он увидел страх. Но как может кто-либо столь общительный и полный оптимизма, как Эри Скотт, бояться чего-нибудь?
– А что в этом плохого? – спросила она.
– Нет, дело не в этом. Причард – достойный молодой человек. Но в Цинциннати, наверное, есть десятки молодых людей, которые бы хотели на вас жениться. Наверняка же у вас там были знакомые.
Его комплимент вызвал у нее слабую улыбку, и горечь начала исчезать у нее из глаз.
– Один или два, быть может, – это была ложь; ни один мужчина никогда не просил ее руки, но она не собиралась говорить ему об этом.
– Один или два? Тогда мужчины в Цинциннати не только слепы, но и глупы.
Ее щеки окрасились в нежный розовый цвет, как это бывает с небесами на восходе, и она быстро отвернулась к окну. Бартоломью поднял руку. Она нависла над ее головкой, он сгорал от желания нежно погладить ее рыжевато-коричневую гриву, затем его рука упала вдоль тела. Если бы он коснулся ее в это мгновение, то вряд ли сумел бы остановиться.
– Вы слишком добры, мистер Нун. Я не виню вас за то, что вы подвергаете сомнению мои побуждения, беспокоясь о своем племяннике. Уверяю вас, я собираюсь стать ему хорошей женой.
– Не сомневаюсь в этом, – видение запертой спальни Хестер возникло у него перед глазами одновременно с необъяснимым убеждением, что Эри никогда бы не поступила подобным образом. – Ему крупно повезло. По правде говоря, меня очень интересуют ваши побуждения – ведь требуется недюжинное мужество, чтобы пуститься в одиночку через всю страну, дабы вверить свою жизнь незнакомому человеку.
Его чувствительность заставила ее вновь вспомнить свои переживания. Как он может быть настолько проницателен, настолько точно разобраться в том, что у нее на уме? Она страстно захотела рассказать ему о своем страхе, спрятать лицо у него на груди и принять то утешение, которое он может ей предложить. Но это был бы выход из положения, достойный труса и несправедливый по отношению к Бартоломью, не говоря уже о его жене.
