Все решили, что я сумасшедший. Разве можно умереть, смеясь? С тех пор я не раз был свидетелем того, как умирают люди, но никогда больше не видел такой счастливой смерти. Умирая, человек выплескивает в мир всю свою энергию, и эта энергия отражает его отношение к жизни. То, каким он был — грустным, веселым, любящим, злым, страстным, сострадательным... Каким бы он ни был, эта энергия распространяет вибрации всей его жизни. Когда умирает святой, возможность быть рядом — величайший дар судьбы. Пропитаться его энергией — невероятное благословение. Эта энергия переносит тебя в совершенно иное измерение. Она увлекает, затягивает, опьяняет. Смерть может стать великим свершением — но только если свершением была и сама жизнь.
В детстве у меня была привычка следовать за каждой похоронной процессией. Родители тревожились: «Ты ведь не знал покойного. Он тебе не родственник и не друг. Зачем тратить время?» Дело в том, что в Индии похороны продолжаются три, четыре, даже пять часов.
Процессия движется за телом, которое провозят через весь город на окраину и там сжигают на погребальном костре... Вы ведь знаете индийцев, они ничего не умеют делать хорошо. Костер не разгорается, ветки еле тлеют, тело не хочет гореть, и собравшиеся начинают суетиться, потому что всем хочется побыстрее покончить с этой тягостной церемонией. Но у покойников тоже есть свои хитрости. Они изо всех сил стараются задержаться тут как можно дольше.
Я говорил родителям: «Какая разница, родственник он мне или нет? Нас всех роднит смерть, этого никто не станет отрицать. Не важно, кто умирает. Любая смерть символична. Когда-нибудь и я умру. Я хочу знать, как живые ведут себя по отношению к мертвым, как мертвые ведут себя по отношению к живым. Как еще мне это узнать?»
«Странные у тебя доводы», — говорили родители.
А я возражал: «Будете доказывать, что ко мне смерть не имеет никакого отношения, что я никогда не умру? Если вам удастся это доказать, я перестану ходить на похороны. Если нет, я должен все узнать заранее». Но никто не осмеливался утверждать, что я никогда не умру, и потому я говорил: «Раз так, не мешайте мне. Я ведь вас не заставляю со мной ходить. А мне нравится бывать на похоронах».
Прежде всего, я заметил, что люди не говорят о смерти — даже на похоронах. На погребальном костре сгорает тело отца, брата или дяди, друга или врага — человека, которого с собравшимися связывало множество нитей судьбы. Он умер, а все вокруг болтают о пустяках.
