Там, опершись о стену, стояли двое. Когда дверь открылась, оба вскинули головы и шагнули на мостовую.
— Па-аклоннички, значит, — дружелюбно сказал Джим. — Чертова жарища внутри. Небось мисс Хопкирк дожидаетесь, госсда?
Почитатели мисс Хопкирк — сопрано — часто поджидали ее у служебного входа с цветами, или предложениями, или с тем и другим вместе.
— Тебе-то какое дело? — рыкнул один из них.
— Да так, всегда готов помочь, — отозвался Джим безмятежно.
— Когда кончится представление? — спросил другой.
— Теперь уж с минуты на минуту. Пожалуй, мне лучше вернуться. Пока, — сказал Джим и закрыл за собой дверь.
Он потер подбородок; если задний выход заблокирован, а парадный рискован, остается только один путь — также рискованный. Впрочем, приключение, пожалуй, будет забавным. Он быстро обежал всю закулисную часть сцены, пока не обнаружил четверых рабочих, которые, сдвинув головы вокруг маленького пятнышка света, играли в карты на перевернутом коробе из-под чая.
— Эй, Гарольд, — позвал он. — Не возражаешь, если я воспользуюсь твоей стремянкой?
— Зачем тебе? — спросил старший из картежников, не отрывая глаз от своей руки.
— Охота за птичьими гнездами.
— А? — Гарольд поднял голову. — Надеюсь, принесешь обратно-то?
— Да тут, понимаешь, проблема. Сколько ты выиграл по моей подсказке на прошлой неделе?
Ворча себе под нос, Гарольд отложил карты и встал.
— Куда ты с нею собрался? Мне она понадобится через десять минут, как только кончится программа.
— Вверх собрался, на колосники, — ответил Джим, увлекая его за собой и попутно объясняя, что ему нужно.
Через плечо Гарольда он глянул на сцену: номер Макиннона близился к концу. Рабочий, почесав в затылке, взял стремянку через плечо и по приставной лестнице полез вверх, в темноту, а Джим кинулся к колесу, и как раз вовремя.
Бравурный финал оркестра, буря аплодисментов, поклон, и занавес опустился. Оставив в полном хаосе разнообразные предметы, появившиеся на сцене — сфинкса, чашу с золотыми рыбками, дюжины букетов, — Макиннон одним прыжком оказался за кулисами; Джим тотчас схватил его за руку и потащил к приставной лестнице.
— Полезайте наверх! Скорее, — прошептал он. — У главного и заднего подъездов вас поджидают дюжие парни, но здесь им нас не поймать. Да лезьте же!
Макиннон опять преобразился; оказавшись в полутьме кулис, он вновь выглядел неприметным и, в своем белом гриме, чудаковатым и жалким.
— Я не могу, — шепнул он.
— Не можете — что?
— Я не могу туда подняться. Для меня высота…
