— Откуда вы вообще могли это знать? Мое лицо залилось краской, став, я уверена, такого же цвета, как и волосы.
— Вероятно, я от кого-то слышала об этом и…
— От одного из ваших клиентов, вне всякого сомнения, — произнес он сухо. — Не говорили ли они вам, случайно, также о том, что мачеха моя была исправившейся проституткой, которая называла себя актрисой?
Я тяжело вздохнула.
— Я никогда не знала…
Натаниэль сжал кулаки. В голосе его, когда он снова заговорил, звучала откровенная горечь.
— Папа влюбился в нее без памяти с первого взгляда, едва увидев ее на подмостках, и, несмотря на насмешки друзей и ее репутацию, женился на этой Иезавели. И что он получил взамен?
— Она разбила ему сердце. — Я заерзала, чувствуя себя как на иголках. Сейчас было явно не время говорить ему о своей театральной карьере и о том, что в роду у меня было полно актеров и актрис.
— Вот именно, — сказал он, взглянув на меня с неодобрением. — Очень скоро после рождения моей сестры Джессика сбежала от нас и вернулась к своей прежней жизни. Папа так никогда и не оправился от этого потрясения; вскоре после ее бегства он умер от разрыва сердца. Она убила его так же верно, как если бы всадила ему пулю в грудь.
С трудом я подавила внезапно вспыхнувшее во мне желание его утешить. Судя по тому, как он держал себя со мной, он, скорее всего, решит, что я пытаюсь его соблазнить в надежде вытянуть у него деньги. При этой мысли я невольно поежилась. Какая ирония! Этот викторианец относился с презрением ко мне — похоже, единственной в двадцатом столетии выпускнице университета, которая все еще была девственницей, — потому что считал меня шлюхой!
Наглая, распутная женщина, олицетворение зла (библ.). Имя Джесс, Джессика является уменьшительным от имени Иезавель.
— Мне очень жаль, — ограничилась я стандартным выражением сочувствия. — Теперь я понимаю, почему вы относитесь ко мне с таким недоверием.
Он взглянул на меня с подозрением.
— Знаете, вы очень на нее похожи. Ваши черты лица, эта грива каштановых волос, даже эти зеленые глаза — всё в вас напоминает мне ее. — Он тяжело вздохнул. — И, однако, если вы решите исправиться, думаю, всегда найдется какая-нибудь добрая душа, готовая обучить вас приличной профессии. Вы умеете шить?
Я покачала головой.
— Готовить?
Я помедлила с ответом, с тоской подумав о семейной микроволновой печи.
— Не очень.
Он выглядел откровенно расстроенным.
— Читать?
— Да… я люблю читать. — Я улыбнулась, довольная тем, что хоть в чем-то смогла угодить ему, одновременно в который уже раз задаваясь вопросом, когда же я наконец проснусь.
