— Странная обувь… «Nike»… — медленно прочел он надпись. — Почему вы написали на своей обуви имя богини победы?
— Это просто название фабричной марки, — поспешно сказала я, заметив в его глазах неподдельный интерес.
Почувствовав мою неловкость, он махнул в сторону своей кровати, показывая, чтобы я присела. Послушно я опустилась на кровать и тут же едва не утонула в мягкой пуховой перине. Я вдруг представила, как теряю на ней свою невинность за десятилетия до того, как появиться на свет. Странно, но идея эта неожиданно показалась мне весьма привлекательной.
— Таких кроватей сейчас уже нигде не найдешь, — заметила я вслух и про себя добавила, что таких мужчин, как он, тоже.
Я кокетливо улыбнулась ему. В конце концов это был мой сон и совсем необязательно было вести себя в нем как пай-девочка. Я вполне могла позволить себе выступить сейчас в роли, которая была абсолютно не свойственна мне в реальной жизни.
Его взгляд остановился на леотарде.
— Зачем вам это металлическое устройство?
— Молния?
— Я не понимаю, для чего нужна эта, как вы ее назвали, молния.
Я пожала плечами. Черт возьми, в конце концов, это всего-навсего только сон! Почему бы не рискнуть? Я растегнула застежку на несколько дюймов.
На лбу у него выступила испарина.
— Поразительно!
Интересно, что он имел в виду, говоря это, меня или молнию? Его последующие действия дали ответ на мой невысказанный вопрос. С бесстрастностью ученого он наклонился вперед и дернул молнию вверх. Она зацепилась за мой лифчик, и я задрожала, почувствовав его пальцы на своей обнаженной коже. Его теплое дыхание и прикосновение руки к ложбинке между грудями мгновенно опалило меня как огнем и мое сердце бешено заколотилось, он явно был настоящим на ощупь…
Внезапно он, очевидно, осознал всю двусмысленность своей позы; лицо его залилось краской и, с шумом выдохнув, он снова дернул за молнию, пытаясь ее застегнуть.
У меня было такое чувство, будто мне дали пощечину. Сглотнув застрявший в горле комок, я просунула под его руки свои.
— Вы должны сначала соединить обе части вместе наверху, а потом потянуть вот так.
Он тут же отдернул руки, словно обжегшись.
— Оставь при себе свои ухищрения, женщина. Я не обману доверия моей любимой.
У меня упало сердце. Я выказала себя полной дурой. Да, жизнь, несомненно, состоит большей частью из ям да колдобин… Даже в твоих снах…
Он принялся мерить шагами комнату, пытаясь побороть свое раздражение. Прошло несколько томительных мгновений. Наконец он повернулся ко мне. Лицо его выражало полное спокойствие.
