Степанида жила знахарством. Шептала, заговаривала, травничала.
— Кота тащить не надо, — отказалась от осмотра слабоживого пациента Степанида. — Еще оцарапает. Фотография есть?
— Моя?
— На кой мне твоя? Кота!
— Я сама-то лет двадцать не фоткалась.
— Нашла чем хвастаться, — строго сказала Степанида. — Тогда клок шерсти с живота начеши.
— Чьей?
— Да не твоей же!
Степанида дула на Тимофееву шерсть, шептала над ней, подбрасывала под потолок и внимательно следила за падением. В завершении колдовских процедур завернула клок в бумажку и швырнула в печь. Антоновне вручила пузырек с желтой жидкостью — капать Тимофею в пасть.
— Сколько должна? — спросила Антоновна, не удовлетворенная курсом лечения.
— Десятку.
— С собой нет, — сказал Антоновна, — вечером занесу.
Хотя «с собой» было.
Дома Антоновна набрала в пипетку жидкости из Степанидиного пузырька, пошла вливать целительную влагу в болезного Тимофея. Того в закутке не оказалось.
Сердце Антоновны оборвалось в нехорошем предчувствии.
— Где Тиша? — трагически спросила мужа.
— Где-где, — грубо прозвучало в ответ, — в гнезде! Околевать, поди, уполз. Они, как сдыхать, завсегда уходят из жилища.
— Ой, темнеченько! — заголосила Антоновна и принялась жалостливо звать. — Тишенька, Тиша, погоди умирать, полечимся.
Антоновна ходила по дому, заглядывала во все углы. Тимофея нигде не было.
— Ой, темнеченько! — вышла в сени.
Через минуту оттуда раздался истошный крик:
— Ах ты, тварь! Ах ты, скот! Убью-ю-ю!!!
В поисках околевающего любимца Антоновна заглянула в кладовку. Где страшно зачесалось схватить дрын потяжелее. Под потолком висело полтуши неделю назад забитого бычка. На ней, намертво вцепившись когтями, распластался Тимофей. Он хищно рвал мясо зубами. Добрая часть бычка отсутствовала.
— Заболеешь так жрать-то, — прибежал на крик муж.
— Убью! — кричала на любимца Антоновна.
Тимофей не стал дожидаться смертельного дрына, камнем упал с объеденной туши и резво, несмотря на болезнь, юркнул на улицу.
Антоновна ругала кота, мужа, который низко повесил бычка, оплакивала уничтоженное мясо и думала: платить Степаниде или обойдется?
Платить, по-хорошему, было не за что. Но ведь порчу может навести. Ладно, если на кота-вредителя, а вдруг — на саму Антоновну…
