Она его не слушала. Или он сам не очень-то слушал себя? Ведь ему просто было хорошо оттого, что этот ребенок находится в его голове!
Кинг остановился перед зеркалом. Посмотрел на себя — и на секунду замер, потому что его зеленые глаза вдруг стали голубыми. Как будто это она посмотрела на него. Оттуда. Из головы… Из души?!
Он снова тряхнул головой и прошептал:
— Ну вот, брат, приплыли… Неужели тебе не чужды педофилические наклонности?
И, быстро развернувшись, бросился прочь из квартиры — куда угодно, только прочь, прочь от самого себя, от ее постоянного присутствия, от музыки, которую забыл выключить и вспомнил об этом уже тогда, когда оказался на проспекте, и был уже виден лишь краешек крыши…
На минуту он пришел в себя и даже хотел вернуться, чтобы выключить магнитофон. Он даже сделал несколько шагов назад, но остановился. Ничего не случится… Покрутится бобина — и все. Он же вернется скоро…
Отчего-то ему казалось, что она там, именно сейчас, и Бог знает, чем все это кончится, если он вернется?
Поэтому он зашагал дальше, все-таки думая о том факте, что еще никому и никогда, ни при каких обстоятельствах не удавалось убежать от…
Имени он не дал.
— От себя, — закончил он фразу вопреки острому желанию все-таки назвать это собственным именем. И повторил: — Но каждый только и делает, что пытается убежать! От себя…
* * *
Она не шла сама — ее ветер нес. Во всяком случае, Мышке так казалось. Все вышло как-то странно. Сначала-то она шла правильно. От троллейбусной остановки в гору. Она даже перешла улицу, но вдруг остановилась и оглянулась. Его дом. Вот так некоторое время она и стояла, озираясь. Благоразумно было бы пойти вверх, в гору — к ее дому. А она сделала все наоборот.
Снова перешла дорогу и двинулась прямо к «площади Дам». В конце концов, он сам сказал: «Если тебе будет плохо, ты всегда знаешь, куда прийти…»
Плохо ей не было. Но разве нельзя туда прийти, если тебе хорошо?
И с кем ей было сейчас поделиться этим своим открытием — что, оказывается, Бог прекрасен. А все, что про Него говорят в школе, — полная туфта!
И теперь она непременно спросит у учительницы: почему им больше нравится этот лысый тип с хитрым прищуром? И кто им сообщил, что Бога нет?
Конечно, после этого ей придется уйти из школы. Но до конца восьмого класса осталось так мало, и есть же еще места, где она сможет закончить образование!
Мышке даже стало легче, потому что она знала теперь — скоро ее мучения закончатся. Но сказать об этом она могла только одному человеку. Именно ему. Он поймет.
