– Спокойно. Вяжите, – послушно протягивая руки, облегчил я ему задачу. – Только с одним условием. Никто не заходит в дом Марии Андреевны, а вы тотчас отправитесь за участковым.
– А ты мне условия не ставь, – торжественно стягивая мои суставы гнилым брючным ремешком, устрашающе предупредил мэр. – Кишка тонка, чтоб Крутько условия ставить.
– Виноват, Александр Трофимович, конечно же вы сами знаете, что до приезда милиции никто не должен прикасаться даже к ручке этой двери.
– А то нет. Конечно, знаю, – важно ответил Крутько и, строго глянув на старух, предупредил: – Понятно вам? Чтоб за ограду ни на шаг, а то я вам…
Что ждет нарушителя, он так и не договорил, потому что, препоручив меня еще более дряхлому деду, сам поковылял к моей машине.
«Старый козел! – подумал я. – Он даже не спросил ключи от зажигания! Значит, сам не верит в мою причастность к убийству Марии Андреевны».
Плюнув ему вслед, я повалился на траву и задумался. Во-первых, о своей звезде вечного неудачника, а во-вторых, о том, за что могли убить бедную старуху. Насколько я успел рассмотреть, кроме книг, в ее хижине ничего ценного не было. Допотопный чёрно-белый телевизор и крохотный холодильник в счет не шли, а про ее барахло и говорить не приходится. Конечно, вполне допустим вариант двойной жизни, но опять-таки не в крохотной, на двадцать домов деревеньке. Тогда что?..
– …откудова будешь? – тряс меня за плечо грозный страж с угревато-волосатым носом и слезящимися голубыми глазками. – Не из Самары ли?
– Нет, отец, бери выше.
– Нешто с Москвы? – уважительно спросил он и подсел поближе.
– Еще выше, – многозначительно ответил я. – Скажи-ка мне, дед, а кто она такая, эта самая Мария Андреевна? Кем она была при жизни?
– Маша-то? Дык учительницей, – словоохотливо отозвался старичок. – У нас здеся раньше школа была, четырехлетка, вот там она и учительствовала. Тута раньше ребятишки были, а она их учила.
– А давно она у вас поселилась?
– А она отсюдова никуда и не уезжала. Как родилась, так и жила. И батька и мамка ее здеся народились, и на войну ее батька, Андрей Алексеевич Крюков, вместе со мной с этих местов уходил. Я-то вот, Бог дал, возвернулся, а он на той войне сгинул. Оставил их вдвоем с маманей, Антониной Ивановной, земля ей пухом, сиротами.
– Вот оно что. А скажи-ка мне, отец, у Марии Андреевны враги были?
– Господь с тобой. Откуда враги? Она вся кроткая была. Чисто Божий человек. Мы все ее любили и уважали за ученость. Добрая была Маша, никому никогда не отказывала. Последнее отдаст, с себя снимет, а другому поможет. Горе-то какое! А может, я хоть одним глазком на нее взгляну?
