– А я хочу, чтобы вы остались, – неожиданно примирительно сказал Валадон, и не успела я и глазом моргнуть, как уже сидела на стуле. Маркиз убрал салфетку с подноса, и нашему взгляду открылся омлет и неаппетитные на вид рогалики. Вино, поданное к ужину, пахло уксусом.
– Фу, – сморщилась я, вставая. – Не думаете же вы, что я буду есть эту гадость!
Он опустил мне на плечо тяжелую руку, удерживая на месте.
– Советую попытаться. Сегодня ничего больше не будет.
В ярости я сбросила поднос со стола, и вино растеклось по полу.
– Возьмите свой ужин с собой в ад! Мне он не нужен!
Маркиз резко сдернул меня со стула и перекинул через колено. Задрав платье и нижнюю юбку, он принялся методично лупить меня. Я вопила и лягалась, но, похоже, на моего мужа эти крики не производили ни малейшего впечатления. Когда он наконец опустил меня на пол, я бросилась на него, целясь ногтями в глаза, но он встретил меня пощечиной.
Никто и никогда не обращался со мной подобным образом. Я молча смотрела на него, не в силах сказать ни слова. Что мне делать? Бежать к братьям? И что сказать? Что мой муж меня побил? Да лучше умереть, чем признаться в позоре.
Я могла только плакать. Уткнувшись носом в жесткий матрас, я рыдала до тех пор, пока не почувствовала себя действительно больной. Наконец я услышала, как открылась, а затем захлопнулась дверь: мой мучитель оставил меня одну.
Внезапно я поняла, что нужно делать. Я села, ободренная созревшим решением, и вытерла насухо глаза. Больше я не останусь здесь ни минуты. Я убегу в Париж. Пристану к бродячим артистам. Стану танцовщицей, или певицей, или… – акробаткой. Точно, акробаткой. А на худой конец – стану уличной шлюхой, но только не женой этого негодяя.
Вернулась горничная с вычищенным дорожным костюмом и туфлями. Я торопливо переоделась, собрала немногие пожитки в саквояж и, пожалев о том, что мне не дали на дорогу денег, выскользнула из комнаты. Снизу из общей залы доносились голоса и смех.
– Здорово, Арманд, – услышала я пьяный голос Оноре; должно быть, мои любезные братья сидели совсем рядом с дверью. – И ты знал, что муж должен вот-вот приехать!
– Мужчина должен уметь брать от жизни все, – разглагольствовал маркиз. – К тому же опасность обостряет чувства. В любовных делах, друзья мои, стратегия порой нужна не меньше, чем на поле битвы.
Братья одобрительно засмеялись. Я живо представила эту сцену: они поднимают кружки и чокаются с ним. Свинья! Все они – свиньи! Я ненавидела их всех, всех троих.
