Уолтер не ответил. Ему просто необходимо было выпить бренди, но он не мог себе этого позволить в десять утра, да еще в присутствии дочери. Понимая, что вел себя в полном несоответствии с собственным характером, и не зная, чему это приписать, – уж не инфлюэнца ли у него начинается? – он прошел мимо Лотти и покинул гостиную.
– Он сказал, что ему недостает общества тети Элизабет и что она вовсе не живет в грязном фабричном коттедже, – рассказывала Лотти своим завороженным слушателям, когда все они расположились на лужайке после оживленной игры в крокет. – И он сказал, что не все фабричные коттеджи грязные, хотя откуда ему знать?
Гарри убрал влажную после игры прядь темных волос, упавшую ему на лоб.
– Может, папа тайно посещает бедных? – предположил он, явно забавляясь.
– А еще папа сказал, что наш прадедушка родился в коттедже, обитатели которого за водой ходили на ручей. И когда прадедушка подрдзжился деньгами и начал строить свою первую фабрику…
Уильям перекатился на живот.
– Если прадедушка Риммингтон родился в такой бедности, – перебил он сестру, – то каким образом он разжился деньгами? Я всегда хотел до этого докопаться, но у меня ничего не вышло. Если…
– Если ты еще раз перебьешь меня, – сердито заявила Лотти, – то я что-нибудь забуду. О чем я говорила?
– О том, что прадедушка начал строить свою первую фабрику, – напомнил Гарри.
– Да, и когда прадедушка строил свою первую фабрику, он не позаботился о жилых домах для своих рабочих, – продолжила Лотти, – а дедушка, когда строил свою фабрику, тоже этого не сделал, и папа сказал, что для нас это вечный позор.
Брови Гарри взлетели на лоб так высоко, что скрылись под волосами. Уильям смотрел на сестру с недоверием.
– Но самое обидное, – снова заговорила Лотти с глубоким огорчением, – что если бы они, прадедушка и дедушка, позаботились о своих рабочих, как сделал Тай-тус Солт, то король, наверное, посвятил бы их в рыцари, и я тогда была бы леди Шарлотта Риммингтон, а не просто мисс Риммингтон.
Услышав столь простодушное и откровенное объяснение истинной причины ее недовольства, Гарри разразился смехом. Уильям неодобрительно выпятил губы.
Заметив это, Лотти тут же решила защитить себя:
– И тогда по всему Брэдфорду стояли бы статуи прадедушки и дедушки, как сейчас стоят статуи Тайтуса Солта, и, пожалуйста, Уильям, не вздумай говорить мне, что тебе бы это не понравилось.
– Не вздумаю, – совершенно искренне ответил Уильям, – но причины моего одобрения были бы совершенно иными, чем твои.
