Сенека все еще контролировал себя. Он ласкал ее а затем начал нежно целовать ее кончик уха, шею…
— Еще раз, — прошептал он, — скажи мне еще раз, что ты хочешь сделать?
— Угодить тебе! — ответила она.
— А мне хочется угодить тебе, Пичи!
Она кивнула головой как бы в знак согласия.
— Конечно, эти фигли-мигли… это еще не настоящая любовь… Но мне кажется, что если я понравлюсь тебе, а я в этом уверена, то мне будет приятно увидеть тебя довольным.
— Как ты права, моя Принцесса! Удовольствие будет еще лучше, если мы его поделим на двоих. Пичи улыбнулась в знак согласия, но тотчас же нахмурилась:
— Я вот только не знаю, кто первым начнет дележку. Только не я…
— Я знаю, что не ты, — прошептал он и положил свою руку ей на грудь. — Но думаю, скоро начнешь… первой.
Сенека улыбался, наблюдая за ней. Было очевидно, что ей не очень-то приятен этот разговор с недомолвками. Он взял ее руку, поднес к своим губам и начал целовать. Он целовал каждый ее пальчик, и особенно тот, на котором было надето обручальное кольцо.
Пичи почувствовала, как мурашки забегали у ней внутри по телу.
— Сенека, — сказала она, — я никогда не знала, что пальцы могут так чувствовать. Кто бы мог подумать, что это ощущение перевернет все внутри меня?
Но Сенека не видел в этом ничего странного.
Сердце Пичи бешено забилось, когда Сенека начал целовать ее запястье, ее плечо, ключицу, шею а затем — ее губы.
«Боже! Я всегда думала, что назначение языка — болтать и пробовать на вкус. Я даже не подразумевала, что язык может доставлять такое удовольствие!» — подумала Пичи.
А Сенека, в свою очередь, понял, что ухаживание за Пичи не будет спокойной процедурой, так как она болтала без умолку.
— Язык — это вещь, Сенека! — произнесла Пичи.
— Да, — согласился Сенека.
Он продолжал улыбаться, так как знал, что скоро ей покажет еще не это! Он уже чувствовал, что Пичи была готова для большего. Его желание усилилось.
— Пичи, — прошептал он, осыпая ее губы поцелуями.
Обняв Сенеку за шею, Пичи повернулась к нему. Только этого он ждал и положил свою голову ей на грудь.
Буря удовольствия пронеслась перед ней, когда он стал целовать соски ее грудей.
— Милая моя, — бормотал он, вдыхая аромат ее тела.
Пичи тяжело дышала. Она сама не понимала себя: у нее возникло желание, а какое, она не успела разобраться.
— Я хочу… — прошептала она дрожащим голосом, — Сенека, я хочу…
— Я знаю, моя дорогая. Я знаю, — ответил он и бережно взял ее сосок в рот и начал теребить его своим языком.
