— Ну, что, мой дорогой? Посмотри! — сказала она Сенеке. — Я объяснила, что она всегда должна блистать рядом с наследным принцем как драгоценное украшение.
Сенека посмотрел на одежду Пичи и понял, что на нее надели много нижнего белья. А еще он понял, что она была в корсете, так как не могла свободно дышать и свободно двигаться.
Она сделала несколько шагов по комнате и пробормотала:
— Я не хочу быть украшением, Сенекерс! То, как она назвала его, всколыхнуло в нем воспоминания. Он увидел в ее глазах боль, и ему стало жаль ее.
— Пичи, ты не украшаешь, — мягко сказал он.
— Пичи, — обратилась к ней Виридис. — Неприлично называть своего мужа таким вульгарным именем. Он наследный принц и не заслуживает такого обращения. Если ты не хочешь быть украшением своего мужа, то просто веди себя подобающим образом. Ты не должен выставлять напоказ свои чувства.
— Я не украшение и не выставляю свои чувства напоказ, тетушка Виридин!
— Еще раз повторяю, меня зовут Виридис! И дай мне закончить объяснение…
— Вы уже объясняете и час, и другой, и третий. И как тебя такую матушка вырастила? Боже святый! Ты, леди, хватит болтовни! Я лучше оглохну чем дослушаю тебя! — сказала Пичи.
Во время этой перепалки Сенека рассматривал аппликацию на платье у Пичи. Ему стоило большого труда сдержать улыбку.
— Тетушка Виридис, — обратился он к ней. — Разрешите мне переговорить с Пичи, «тет-а-тет».
Виридис всплеснула руками.
— Только на минуточку. У нас с Пичи много дел до ночи. Я надеюсь, что она поймет простую истину: язык лучше держать за зубами.
— Пичи, — обратилась она к принцессе, — Августа и я будем ждать тебя в королевских апартаментах.
Когда Августа и тетушка Виридис ушли, Сенека дотронулся до руки Пичи.
— Почему твоя рука такая холодная? Такого раньше с тобой не бывало, — сказал он. Она подала ему другую руку и сказала:
— Это все из-за этих чертовых рукавов. Они такие тесные, что я не могу рук развести.
— А почему ж ты тогда надела это платье? — спросил Сенека.
— «Генерал фон Вардис» сказала, что это платье подходяще для утреннего туалета. Я хотела надеть свое любимое красное платье с сапфирами, но она… Сенека, я понимаю, что ты хочешь, чтобы она из меня сделала леди. Я также хорошо знаю, что она твоя тетушка, и все равно я не могу остаться с ней. Я говорю тебе, что если бы она попала на небеса, то и там бы она всех учила. С ней очень неприятно быть.
Сенека усмехнулся.
— Пичи… — произнес он.
— У меня так не болело бы тело, если бы надела свое красное платье и сапфиры. Какая разница, во что я одета? Ты можешь сказать своей тетушке, что мы не нуждаемся в ней?!
