Мы заходили к нему в будку, когда его не было, листали порнографические журналы и делали вид, что прекрасно в этом предмете разбираемся, а потом писали на всю эту макулатуру и смеялись до колик.
Но сегодня нам было не до смеха.
– Не пойду я туда, – твердил Жожо, – не хочу в дурдом.
– Никто тебя не посылает в дурдом, – объяснил ему Азиз, – это вроде санатория, ты там отдохнешь, поправишься и вернешься к нам.
– Помнишь, когда у меня была операция на мозге, – добавил я, – я там прекрасно провел время с хорошенькими медсестрами…
– Не было у тебя никакой операции на мозге, тебе там яйца вправляли, – ответил Жожо, и я вдруг почувствовал, что его судьба стала меня меньше беспокоить. – И что я стану делать без своих предков? Я никого не просил вмешиваться. Других предков у меня все равно нет, и что мне делать, если теперь их засадят? Это из-за меня они пойдут под суд. Потому что я не так отвечал тому доктору. Не сумел соврать. Я все всегда делаю не так… Не пойду к психам! Хочу, чтобы все стало как раньше, будто ничего не произошло. Все было нормально, все путем. И, если они не вернут меня обратно, я знаю, что сделаю: выпрыгну из окошка, как Крампон, и тогда все оставят меня в покое…
Потом мы по упавшему дереву (с закрытыми глазами!) перешли речку, которая вовсю бурлила из-за схода снегов, и договорились построить летом шалаш, прямо у железной дороги.
Мы возвращались в Южин, толкая перед собой велосипеды. Вершины гор четко вырисовывались на ясном голубом небе. Была весна, но на Мон Шарвен еще оставались ледники. Воздух был такой чистый, что можно было все разглядеть на самом верху. Я своими глазами видел, как горная лань скачет по склонам Голе-де-ля-Труи…
* * *
Настали летние каникулы, и я остался совсем один.
Ноэль и Азиз отправились к себе на родину, а Мириам помогала родителям на ферме, косила траву.
Братец Жерар путешествовал автостопом по Греции со своим другом Деде, а сестренка Нана витала в облаках. Облака эти были сплошь розовые, маленькие и компактные, и плыли они по салону лимонного «багги». Мсье Бюффлие и Нана не сводили друг с друга влюбленных глаз, и вид у них был дебильный. Чтобы хоть как-то развеяться, я читал книги про альпинистов и мечтал о тех днях, когда сам смогу лазать по склонам, ни у кого не спрашивая разрешения.
Родители Жожо вернулись в Южин, но без Жожо, и мадам Баччи по-прежнему ездила отовариваться в Альбервиль, совершенно анонимно. Игроки в шары не желали больше знаться с мсье Баччи, и он целыми днями просиживал у телевизора. В любом случае на костылях по такой жаре особо не погуляешь…
