— Что случилось, дорогая? — Генри нерешительно приблизился к стоящей в тени балюстрады Филаделфии.
Она повернулась к нему, и в свете, падавшем из зала, он увидел, что на глазах у нее появились слезы.
— Мосье Уортон, я должна рассказать вам такое, что переменит ваше отношение ко мне.
Вся нежность, которую Генри питал к этой женщине, вырвалась наружу, и он заключил ее в свои объятия.
— Не говорите ничего, — зашептал он ей на ухо. Благодарная за утешение, она положила голову ему на плечо, испытывая легкие угрызения совести. В конце концов Генри все равно узнает, что она собой представляет, и это будет ударом для такой честной и искренней натуры, как он. Она попыталась отстраниться от него, но он ее не отпускал.
— Этот маркиз сущий дьявол, — сказал он. — Лично меня не беспокоит, если вы не знатного рода. — Генри покраснел от собственной смелости, но события развивались так стремительно и играли ему на руку, а он не считал себя трусом. — Меня не волнует, кто были ваши родители. Ясно, что вы получили хорошее воспитание. Ваши манеры безупречны, ваше присутствие не остается незамеченным, куда бы вы ни пришли. А ваши фамильные драгоценности! Если они не являются доказательством древности вашего рода, тогда я даже не знаю, что думать. — Генри понимал, что, возможно, говорит лишнее, но она так смотрела на него, что он уже не мог остановиться. — Тетя Хедда тоже вас любит. По ее мнению, вы лучше всех сезонных дебютанток, вместе взятых, и хотя она часто не одобряет мое поведение, ей хотелось бы видеть вас в нашей семье. «Приток свежей крови — это единственное, что спасет род Уортонов» — вот ее слова.
Испытывая одновременно изумление и неподдельный страх — Филаделфия не сомневалась, что он намеревается сделать ей предложение, — она неожиданно выпалила:
— Милый Генри, если вы меня сейчас не отпустите, боюсь, я отчаянно влюблюсь в вас, что будет весьма прискорбно.
Влюблюсь. Прискорбно. От таких слов Генри смешался.
— Вы говорите…
— Я говорю, что такое невозможно. Вы — светский лев. Я — бедная изгнанница. Без дома, без семьи, без средств и даже не могу защитить себя от посторонних нападок. Я всегда буду объектом сплетен и слухов. Это моя судьба. Поэтому позвольте мне уйти из вашей жизни той же незнакомкой, какой я вошла в нее. Но знайте, что ваше внимание ко мне сделает наше расставание менее болезненным.
— Расставание? Но я хочу жениться на вас! — воскликнул он, презрев в эту минуту двадцать один год обучения хорошим манерам.
