— Что? — спросил Байрон, не в силах отвести от нее взор.
— Нет, просто не верится, что я сейчас вам это рассказываю! — Она прижала ладони к пылающим щекам.
— Что?
— Я сделала татуировку!
— Что вы сделали? — Ее слова поставили Байрона в тупик. — Хотите сказать, у вас есть татуировка?
— Да. — Эйми хихикнула. — В тату-салон меня отвела Кристин, чтобы морально поддержать меня и проследить. чтобы я не потерялась по дороге. В итоге она тоже решила сделать себе татушку. Ей накололи маленькую девочку-чертенка прямо на ягодице.
— А вам что накололи?
— Бабочку. — Эйми усмехнулась. — Я сочла, что это подходящий символ, — думала, что очень скоро вырвусь из родного гнезда, как из кокона. До того как Кристин и Мэдди предложили мне снимать с ними квартиру, я думала, что снова придется возвращаться к бабушке с дедушкой.
— И где же вы сделали татуировку?
— бот этого я вам ни за что не скажу! — Похоже, она была смущена.
— Скажите, Эйми. Не оставляйте меня в тягостном неведении!
— Ладно, так уж и быть, — чопорно отозвалась она, расстилая салфетку на коленях. — Скажу только одно: по части татуировок мы с Кристин — родные сестры.
Неужели у Эйми Бейкер татуировка на заднице? Просто поразительно! Байрон вновь испытал прилив возбуждения.
— К сожалению, — Эйми нахмурила брови, — я рано радовалась. За несколько дней до выпуска дедушка скончался от инфаркта. Бабушка чуть не отправилась за ним следом. Мне написал дядя: он умолял меня вернуться домой, «хоть ненадолго». Мы все так переживали за Мим! Пришлось мне поставить крест на своих планах снимать квартиру с Мэдди и Кристин. Сначала я совсем ни о чем не жалела: мое горе было настолько сильно, что мне не терпелось поскорее вернуться домой. Но шли годы, и появилась прежняя озлобленность. Постепенно она переросла в обиду. Мне очень стыдно об этом говорить, но это так.
— Может, вы имеете полное право обижаться?
— Нет. — Эйми тяжело вздохнула. — Не все жалобы Мим надуманные. Она и в самом деле больна. Например, последнее время ее так мучает артрит, что приходится во всем помогать ей по дому. После того как я ухаживала за ней два года, дядя и я подумывали, не нанять ли сиделку. Тогда я могла бы уехать и снимать где-нибудь свой угол. Но каждый раз» когда мы заводили разговор на эту тему, состояние Мим резко ухудшалось, и я просто не могла ее покинуть. Я начала беспокоиться: вдруг что-то случится, когда меня не будет дома. Дошла до такого состояния, что даже при мысли о походе в булочную меня бросало в дрожь.
