А потом он завернул за угол и увидел ее.
Эйми сидела на тротуаре, закрыв лицо ладонями, и рыдала. Она промокла насквозь. При виде ее у Байрона сжалось сердце. Он припарковал машину, выскочил на улицу и, не обращая внимания на хлещущий дождь, бросился к ней.
— Эйми! Что случилось?!
Она подняла голову и уставилась на него своими зелеными глазами, которые от удивления стали еще больше.
— Вы ушиблись? — спросил он, пытаясь перекричать шум дождя, барабанившего по мостовой.
— Я… я споткнулась, — объяснила она, вытирая со щек слезы, что было совершенно бесполезно под дождем. — Н-ничего страшного.
Он посмотрел на ее ободранные колени и нахмурился:
— Дайте, я помогу вам подняться.
Он протянул ей руку, но она поднялась сама, морщась от боли.
— Вам очень больно? — Байрон нагнулся и осмотрел ее колени. По правой ноге текла кровь.
— Немножко. — Она шагнула в сторону и чуть не упала, но он вовремя обхватил ее за талию. На ее лице отразилась паника. — Не надо! Я и сама дойду.
— Я помогу.
— Нет, все в порядке.
Оставив без внимания это нелепое заявление, он подхватил ее на руки.
— О Боже! — Она попыталась вырваться. — Что вы делаете? Вы же надорветесь!
— Тихо.
Эйми так сопротивлялась, что он чуть не уронил ее на мостовую. Почувствовав это, она обхватила его руками за шею, и лица их оказались совсем рядом. Ее глаза стали еще больше.
Какое-то мгновение, длившееся не дольше удара сердца, они смотрели друг на друга. Но им это мгновение показалось вечностью. Капли дождя стекали по их лицам. Байрон заметил, какая у нее безупречная кожа — такая кожа бывает лишь от природы, никакой косметикой такого эффекта не добьешься. И еще он заметил, что Эйми гораздо легче, чем он ожидал.
— Вы меня не донесете, — неуверенно сказала она. — Я слишком тяжелая.
— Нет уж, я вас донесу, — возразил он и направился к машине. Конечно, лишний вес у нее был, но сама она была довольно маленькой и легко помещалась у него в руках. Ее голые ноги, перекинутые через его руку, болтались в воздухе, а нежные груди прижимались к его груди. Не выпуская ее из рук, он отворил дверцу машины.
— Ланс, нет! — воскликнула она. — Кожаные сиденья! Я же мокрая и грязная!
— Вы важнее какой-то там машины, — проворчал Байрон. Странно, что она вообще про сиденья подумала. Неужели у всех в этом мире неправильно расставлены приоритеты? Он усадил ее на пассажирское сиденье и захлопнул дверцу, невзирая на глупые протесты. Сам он обошел машину и сел в кресло водителя. Смахнул рукой капли с лица и незаметно прижал бородку — как бы не отклеилась! Парик был хорошим — ему никакой дождь был не страшен.
