В год прибытия на Логмозеро на летнюю рыбалку я опоздал – по берегам озера уже тянулись первые льдинки-закрайки, а потому я с особым беспокойством и нетерпением ждал на озере первый лед.
И он пришел, первый настоящий лед, чистый и прозрачный от резкого, напористого морозца.
Есть у первого зимнего льда своя прелесть и своя тайна. Они-то, красота и тайна, и зовут к себе, зовут все дальше дальше от берега, на самую середину замерзшего, остановившегося плеса.
Гулок, прозрачен и искрист первый лед. Тронешь чуток лезвием пешни, и пройдет под тобой от берега до берега глубокий, неясный гул воды и льда.
Вырвется, выбьется из-под острия пешни легкий льдистый осколок, сверкнет на утреннем солнце розовым и голубым светом, откатится недалеко и останется гореть, камнем-самоцветом до самого вечера.
Тихо на первом льду, необычно после буйной осенней волны, которая, кажется, только что гремела по озеру, крушила последний тростник, но вот успокоилась и отошла к зимнему сну. Спит уставшая, нагулявшаяся с весны вода, и, куда делся ее недавний мрачный цвет, куда делся облезлый сырой, перекрученный тростник! Нет ничего, и только чистота льда да желтые щеточки тростниковых столбиков горят в морозном солнце веселым чистым светом.
Сделаешь первый шаг по застывшему льду и остановишься. И не от страха – мол, тонок лед, треснет сейчас под ногой, а от необычности состояния: ты над водой, над глубиной озера. Вот под ногами у тебя его дно, еще близкое, видное до камушка, до всякого осевшего на дно листа недавней травы. Дальше дно глубже, темнее, но видишь ть и затонувшую ветку, а рядом с веткой чуть приметную от темных спинок ватагу окуньков-маломерок. \ так все время, пока идешь по заливу, идешь медленно, чтобь привыкнуть к новой зимней воде, и долго не можеип принять, пережить необычность первого льда.
Первый лед трезв и спокоен. Он не пьянит, не зовет в пляс, не приглашает к веселому рассказу, как весенний,] последний лед, голубой и озорной от солнца и талой воды! По перволедью ты входишь в тайну, а настоящая тайна всегда молчалива. И не знаю я, что все-таки лучше: вот тая
вот медленно, шаг за шагом, идти по первому льду все дальше и дальше, все глубже и глубже или вынестись на быстрых санках-финках сразу на середину озера?
О том, что лед уже держит, что охота за перволедным окунем началась, узнал я сразу, заметив из окна далекую, но ясную на льду фигурку человека, катившегося вдоль берега на санках-финках.
