– Если только «подсадка» работает у нас меньше шести месяцев или шпиону каким-то образом удается избежать проверок, – ответил шеф контрразведки.
– Значит, – Авраам кивнул Орену, чтобы тот отметил последние слова носатого, – контрразведка немедленно займется тестами, а вы, – сказал он невзрачному человечку, который в тот момент как раз доставал из кармана большой платок, чтобы вытереть вспотевший лоб, – лично проконтролируете, чтобы эту проверку прошел каждый, буквально каждый. Пропустите через детектор всех до единого! – Авраам закурил, после чего повернулся к Амосу: – Я хотел бы, чтобы ты подключил к этому делу все секции: пусть установят, что нашим агентам известно об этом Фоксе, который командует террористами. Заморозить все операции до окончательного выяснения этого вопроса!
Амос нервно постукивал пальцами по спичечному коробку.
– А что с теми операциями, которые уже идут полным ходом? Я же не могу просто так отозвать людей, – недовольным тоном заявил он.
– Я сказал: приостановить всю работу! – Авраам нахмурился и слегка повысил голос. – Критические случаи обсудишь со мной лично, каждый в отдельности. Ясно? – Авраам никогда не любил Амоса и называл его за глаза надутым ослом. Он не выносил этого человека еще тогда, когда возглавлял оперативный отдел, где Амос был в то время заместителем начальника. Не переваривал его Авраам и теперь.
– Ясно. Но я хочу выразить протест по поводу того, что от меня скрывают псевдоним моего же агента, передавшего это сообщение, – сердито заявил Амос, и щеки его тут же вспыхнули, а губы посинели.
– Я приму это к сведению, но я решил, что этим делом займется специальная группа, – сухо ответил Авраам. – Я считаю, что обнаружение и ликвидация новой террористической группы прямо связаны с делом «подсадки» в наших рядах, поэтому оба дела должны оыть в одних руках. Возглавит спецгруппу Муса, он у нас отвечает за безопасность «фирмы», и я хочу, чтобы все его просьбы удовлетворялись немедленно. Для обеспечения максимального контроля за ситуацией большинство людей, которых мы ему выделим, будут из Масады.
Сказав это, Авраам встал, окинул быстрым взглядом всех присутствующих и спросил:
– Вопросы есть? – В кабинете воцарилась тишина. – Не сомневаюсь, что директор Шабака был бы на седьмом небе от счастья, если бы мог сообщить премьеру о том, что в Моссад, кажется, пробрался вражеский агент. Я хочу, чтобы все это хорошо поняли. Слухи об этой истории ни в коем случае не должны просочиться за пределы нашей «фирмы». Если же это случится, – Авраам обвел всех сидящих за столом холодным взглядом, – то я лично займусь расследованием и установлю, по чьей вине произошла утечка информации. И можете мне поверить, – добавил он, кровожадно улыбаясь, – что тот день, когда правда выплывет наружу, станет для несчастного грешника воистину Судным днем!
