– Рамон, пожалуйста! Если вы убьете своего брата, какой пример это будет для Джастина?
– Значит, я должен сидеть, пока он уходит с моей женщиной?
– Она ушла потому, что захотела уйти.
– Она ушла потому, что у него больше денег и земли. Фабиана любит только себя, но у нее мой сын.
– Если вас убьют, это не поможет Джастину. А если вы убьете Максимо, она не вернется к вам.
Рамон легко, словно надоедливую букашку, отбросил ее от себя, но Каролина все же удержалась на ногах.
– Рамон, пожалуйста!
Тот молча исчез в конюшне, через пару минут вылетел оттуда на своем жеребце и поскакал бешеным галопом по прерии, с каждым мгновением становясь все меньше и меньше. “Кому из них суждено вернуться обратно?” – в отчаянии подумала Каролина.
Время тянулось бесконечно. Зашел перекусить Уилл Коннорс, но, узнав о случившемся, оседлал коня и тоже уехал. Каролина успела испечь хлеб, сварить похлебку, задать корм лошадям и все это время поглядывала на север.
В полдень, когда она была в конюшне, до нее донесся приближающийся стук копыт. Выскочив наружу, Каролина увидела, что к ранчо подъезжает одинокий всадник. Сначала она испугалась, но потом узнала знакомую фигуру и облегченно вздохнула. Только почему он вернулся один? Неужели Максимо застрелил Брендона и Рамона? Каролина бросилась навстречу Сойеру, который пустил лошадь галопом, в считанные секунды оказавшись рядом.
– Я приехал за повозкой, – сообщил он. – Максимо стрелял и ранил Джона. С ним Рамон.
Девушка закрыла глаза от радости. Слава Всевышнему, все живы!
Сойер подхватил ее и усадил позади себя, а безмерно счастливая Каролина обняла его крепче, чем следовало бы, прижалась щекой к такой сильной, теплой и живой спине.
– Дядя Джон сильно ранен?
– Максимо прострелил ему раненую ногу.
– О Боже! Как он мог! – воскликнула она, ужаснувшись жестокости младшего Торреса. – А Рамон?
– С ним все в порядке. По крайней мере было, когда я поехал сюда.
– Пока ты запрягаешь повозку, я сбегаю за одеялами, – сказала Каролина, спрыгивая на землю.
– Думаю, Рамон согласится с выбором Фабианы. Я не мог стрелять в Максимо, боясь попасть в Джастина.
– И хорошо, что не мог. Рамон сказал, что Джастин – его сын.
Сойер недоверчиво посмотрел на нее.
– Двоему дяде Максимо сказал, что Джастин – его сын, и Рамон не стал возражать.
– Джастин был с ним?
– Да. Мы довольно быстро их догнали.
– Может, Рамон промолчал ради Джастина?
– Проклятая стерва! – с горечью воскликнул Сойер.
Девушка сразу подумала, уж не было ли у него чего-нибудь с Фабианой. Может, он хотел близости, но получил отказ? Как же мало ей известно о Сойере!
