Я находился в огромном зале без окон и с единственной дверью. Больше всего она напоминала мне заброшенную кладовую какого-нибудь театра, набитую забытым реквизитом и старыми костюмами. Очень высокий потолок, до которого казалось невозможным дотянуться, даже взобравшись на стремянку, не был обезображен современными светильниками, зато был закопчен и притом неравномерно: пятна и полосы копоти образовывали на нем какие-то знаки. Ряды длинных вешалок превратили помещение в затхлый лабиринт, в котором мне удалось затеряться, однако, похоже, ненадолго. Свечи освещали далеко не все, что хотелось бы видеть, – для этого они находились слишком низко. А здесь было на что посмотреть.
Например, алтарь. Черт возьми, я сразу понял, чем является это дикое сооружение из черного дерева, похожее одновременно на крышку гигантского рояля, трюмо красотки-вампира и развалины сгоревшего дома. Именно алтарь – не больше, однако и не меньше. Культовое оборудование. На нем лежало множество предметов, которых я не сумел как следует разглядеть. Но помню, что там тускло поблескивали амальгамой осколки зеркал, отсвечивали перламутром обломки раковин и мелкие желтовато-белые пластины, сразу наводившие на мысль о… да – какие могут быть сомнения – о человеческих зубах.
Еще там была фигурка с мужским торсом и головой черной собаки или волка, панцирь черепахи с вырезанным на нем голубым глазом, цельный рыбий скелет, залоснившийся цилиндр с торчавшей из него мордочкой мертвого белого кролика, ослиное ухо, большая изумрудная чаша, полная живых насекомых – то ли жуков, то ли муравьев, – которые шевелились словно кипящая каша. Нелепый набор… и нельзя сказать, что приятный.
Слева от меня находился длинный ряд голов. То есть не голов, конечно, а подставок для париков. Чего здесь только не было – от седых буклей какого-нибудь судьи до «ирокеза» с накладкой, имитирующей бритую кожу. Справа пылали две толстые свечи в глиняной миске. Возле миски валялись перевязанные ниткой куриные перья.
Мой взгляд переместился еще дальше – на две мертвенно бледные человеческие ноги. Судя по маленькому размеру стопы, это были ноги женщины или подростка. Или манекена. Впрочем, на ногтях виднелись следы темного лака. Белизна кожи, полная неподвижность – вне всяких сомнений, я видел нижние конечности лежавшего на полу трупа. Меня убеждал в этом и витавший здесь кисловатый запах, который вызывал тошноту. Кроме того, я никогда не слышал о манекенах, озабоченных своим педикюром…
