Когда я вылез из кокона, мое тело имело младенческие размеры, но взрослые пропорции. Я был совершенно гол, если не считать обмоток, сделанных из чьего-то роскошного парика. Оба глаза оказались целыми и зрячими, тем не менее собственное уродство и физическая слабость были просто карикатурными. Однако все очень быстро изменилось.
За какие-нибудь полчаса я превратился в недоросля, а затем и во вполне сформировавшегося человекообразного (чуть не написал «мужчину»; в результате поспешных дактильных исследований я выяснил, что стал двуполым! Между прочим, как там насчет менструаций?). Не могу удержаться от того, чтобы не приплести по этому поводу стишок из больничного цитатника:
…
Твоя кровь – твоя,
Но принадлежит
И тому, кто избрал
Ее для питья
И для смешения
С кровью своей.
Отдохни от обид,
Наркотического
Вкуси забытья.
И увидишь ту,
Не давшуюся тебе красоту!
[20]Никакой особой красоты в своей новой реинкарнации я пока не разглядел. Но то, что мне никого не хотелось, так это точно. Я был автономен, словно гиена-гермафродит, и испытывал невыносимую тоску.
А что еще можно испытывать, глядя на свой труп? Он по-прежнему был соединен со мной неким подобием поповины, но не пуповиной. С помощью этого нехитрого трубопровода, пристыкованного к моему солнечному сплетению, я высасывал из обездвиженного тела остатки жизненной силы – будто тянул через сломинку белковый коктейль.
Внутри кипело адское варево. Ведьмин супчик. Поверьте, при обмене веществ, ускоренном в десять тысяч раз, вы чувствуете себя так, будто с вас содрали кожу и со всех сторон поливают водой из пожарных гидрантов… Мертвец усыхал на глазах, а я рос, как надувная кукла. Вскоре рядом со мной лежал дистрофик в слишком просторной одежде.
Этот ублюдок, с которым пришлось делить новое тело и новое серое вещество, впоследствии заставлял меня совершать немыслимые вещи. Я называю его босс. Ничего не попишешь, он намного сильнее меня. По-моему, у него мания величия, но это не мешает ему помыкать мною. Впрочем, без него было бы гораздо хуже.
Все пришлось делать в полной темноте. Для начала я взял нож из мертвой руки и перерезал «пуповину». Через пару минут щель под моей грудью бесследно затянулась. Потом я занялся телом «родителя». Соединил края разреза и принялся зашивать его волосом, выдернутым из кокона. Обошелся без иглы – волос оказался настолько тонким, что без труда протыкал кожу. Так, стежок за стежком, я заштопал многострадальный организм. Не знаю, правда, зачем – похоже, на сей раз его никто не мог спасти. Кроме босса.
