Но запах костра все еще манил меня, и хорошо, что я не повернул назад. Прихватив с собой нож, оказавшийся ржавой хлеборезкой с волнообразным лезвием, я прошел по коридорчику до конца. И замер с отвалившейся челюстью.
Интерьер, открывшийся моему взору, был прямо-таки сюрреалистическим. Большая часть крыши отсутствовала. В раковине, доверху засыпанной землей, торчали стебли конопли с увядшими коричневыми листьями. Посреди кухни стояла чугунная ванна, наполненная водой – по всей видимости, дождевой. (Странно, что в свое время социалисты-мальтузианцы не додумались до устройства совмещенных с кухнями сортиров.) Под ванной был разведен костер из обломков мебели. Именно горящий лак и придавал дыму особенный привкус. Рядом лежала куча дровишек, заботливо укрытых рубероидом. В углу стояла двухлитровая бутылка, в которой покоилась голова черного кота. Как голова попала внутрь бутылки, оставалось непонятным, поскольку горлышко было явно слишком узким для нее. Кошачьи зрачки сверкали зеленоватыми и золотистыми искрами. Но не это показалось мне самым пикантным.
Возле окна, занавешенного большой школьной картой звездного неба, на трехногом табурете сидел Фариа, обнаженный до пояса, а какая-то потасканная пятидесятилетняя шлюха, дымившая косяком, массажировала ему шею и плечи. Под табуретом стояла клетка, в которой тоскливо нахохлился почтовый голубь.
Моему появлению Фариа нисколько не удивился. Только приветственно осклабился, однако при этом его глаза оставались такими же холодными, безжалостно ясными и пустыми, как всегда. Или слишком непохожими на человеческие, чтобы я мог понять то, что выражал их взгляд. Я открыл было рот, но старик опередил меня, сразу же переходя к делу:
– У тебя есть двенадцать минут. Раздевайся!
Я никогда не был стеснительным парнем, а синюшная массажистка смущала меня не больше, чем голубь. Я по-быстрому отклеил от себя рваные шмотки, оставшись с кольцом на мизинце и цепью на шее, и залез в ванну, прогретую до вполне приемлемой температуры. Не забудьте, что сверху все еще накрапывал дождик, – контрасты были впечатляющие. Ножик я на всякий случай положил поблизости от себя. При виде моего вздувшегося и тугого, как барабан, живота Фариа не обнаружил ни малейшего удивления.
Блаженство…
Я погрузился в воду с головой, соскабливая с себя грязь и дерьмо. Где вы теперь, свиноматки? Мне вас так не хватало! Вы были старательны и умелы. Я вспоминал о нашем совместном купании с ностальгией…
