Граф Жан считал, что я сама соблазнила его сына. Я искренне раскаивалась в этом и была готова признать свою вину, лишь бы он восстановил нормальные отцовские отношения с мальчиком. Адольф в то время был в Версале, и Жан пригласил его погостить. Благодаря придворной муштре у мальчика появились хорошие манеры, но душа его сохранила былую наивность и свежесть. Мы не виделись целый год, но он все так же боготворил меня. Его глаза светились любовью, когда мы учтиво поздоровались, не касаясь друг друга. Он сидел с нами и рассказывал о придворных обычаях, законах этикета и протоколе, которым его обучали. В тот вечер граф взял сына с собой кутить к мадам Гурдон.
На следующий день Жан должен был уехать по делам в Компьен. Прежде чем уехать, он предупредил меня:
– Держи свою дыру подальше от моего сына. – В гостиной я увидела Адольфа. Он в волнении мерил комнату шагами.
– Отец рассказал мне, что вы были одной из девочек мадам Гурдон, что вы до сих пор отдаетесь мужчинам за деньги, – сказал он.
Я не пыталась скрыть свой свободный образ жизни от Адольфа, но сказалась жертвой обстоятельств. Мальчик только и мечтал увидеть во мне что-то хорошее. Волнение исчезло без следа, и он присел рядом со мной. В моем присутствии он буквально сиял, я растаяла и сделала первый шаг. После бурных ласк милый мальчик предложил мне выйти за него замуж. Серьезность его намерений тронула меня. По правде говоря, я была недостойна стать его женой. Наибольшее наслаждение мне доставляла именно порочность, безнравственность нашего романа. Разумеется, Адольфу меня не переделать. Зато я смогу развратить его – и уже преуспела в этом. Мысли о добродетелях Адольфа и собственных пороках вывели меня из равновесия, а малодушие не позволяло прямо отказать ему. Мне хотелось показать Адольфу, в какого бессердечного монстра может превратиться его любимая. Ни знаком, ни словом не отреагировав на его предложение, я покинула гостиную. Задыхаясь от любви, он последовал за мной, убеждал, что будет любить меня до конца дней своих. Я заявила, что он раздражает меня.
Адольф извинился за свою дерзость. Резкую перемену моего настроения он принял за проверку истинности своих чувств. Я честно призналась, что не люблю его, что мне было не очень хорошо с ним. Он ушел со слезами на глазах и тотчас же уехал в Версаль. Я ненавидела себя за то, что разбила его сердце.
К весне 1766 года начался дисбаланс между удовольствием и финансами. Каждый день через мои руки проходили тысячи ливров. Мне никогда не хватало денег, и я отдавалась мужчинам, единственным достоинством которых было их финансовое состояние. До этих пор я ни разу не болела венерическими заболеваниями, но в тот год разразилась самая настоящая эпидемия, и я испугалась, что удача может отвернуться от меня.
