– Смешно! Мы же не император с императрицей!
– Это ты видишь правителей. А я – мужа с женой. Отца и мать. Они – моя единственная семья.
– Прости меня, Сирей. Зря я смеялся.
– Даже смешные люди могут любить друг друга.
– Конечно. Надеюсь, с ними все в порядке…
– Наверное. Их, скорее всего, изгнали из города, и теперь они живут тихой жизнью где-нибудь в маленьком домике, без слуг и придворных. Зато у мамы есть папа, а у папы – собаки.
– Откуда ты знаешь?
– Не знаю, а надеюсь. Я поступила очень плохо, когда пошла за тобой и бросила семью. Я пообещала себе, что однажды вернусь, найду их и попрошу прощения. Так что они должны быть живы и здоровы, понимаешь? Чтобы я смогла их снова увидеть.
– Значит, так тому и быть.
– Возможно, мы придем к ним вместе.
Тут Сирей то ли вспомнила, то ли сделала вид, что вспомнила:
– О нет! Ты же должен уйти! Ты избранный… А скоро ты уйдешь?
– Думаю, да.
– Скорей бы ты ушел, Бомен! Тяжело этого ждать.
– Мне тоже.
Сирей хотелось спать. Вскоре она прилегла рядом, положив голову Бомену на колени. Он гладил девушку по голове, пока та не заснула, а сам терпеливо сторожил.
Перед рассветом спящие в шатре зашевелились. Бомен спросил себя: будить Сирей? Нет, не надо. Нельзя все время прятаться от других.
Скуч выбрался наружу, приветственно кивнул Бомену и занялся своими утренними делами. Юноша смотрел, как коротышка вешает над костром котелок с водой, слышал, как просыпаются остальные.
Хлопнуло полотнище шатра. Бомен оглянулся и увидел сонно моргающую Кестрель. Сестра какое-то время непонимающе смотрела на него, потом заметила Сирей, улыбнулась и ушла за деревья.
Кестрель хорошо выспалась, морозный воздух бодрил. Она выбралась из шатра отдохнувшей, веселой – а теперь ей очень захотелось побыть одной.
Легко ступая по тонкому снегу под деревьями, Кесс отошла подальше от костра. Она не выбирала дороги и оказалась на звериных тропках, среди высоких деревьев почти без подлеска. Что тут расстраиваться! Да, Бомен и Сирей стали еще ближе, что удивительного? Все и так давно понятно. И тем не менее, когда Кестрель увидела их вместе под одним одеялом – Сирей спит, Бомен гладит ее по волосам, – в ней что-то оборвалось.
Впереди блеснул яркий свет. Кесс пошла к нему: чем дальше от своих, тем лучше. Оказалось, снег сиял в длинном и косом солнечном луче, пронизавшем кроны деревьев. Кестрель решила искупаться в солнечном озере и поэтому двинулась дальше.
Вдруг тесно стоящие древесные колонны расступились, и девушка очутилась на большой поляне, залитой золотистым утренним светом. Какая красота! Низкие солнечные лучи расчертили поляну на полосы яркого света и бархатной темноты. На востоке между деревьев проглядывало лучистое небо, а каждый ствол напротив словно окаймляло золотом. Вся поляна сверкала и переливалась, как сказочный замок, и Кестрель поняла: это великолепие – знак. Знак, который обещает: когда-нибудь все, что кажется темным, превратится в свет.
