– Крепче прижмитесь друг к другу, – сказал Анно. – Так мы сохраним тепло.
Кое-где в шатер просачивался бледно-серебристый свет. Пинто, которая еще не совсем оправилась, нашла мать. Кестрель легла рядом и осторожно положила руку на плечи сестре. Та не возмутилась, и Кесс придвинулась ближе. Бомен обнял отца, к ним сзади прижались Мампо и госпожа Холиш. Пятеро Мимилитов позвали к себе Скуча. Поперек Скуча устроились Таннер и Сарель Амосы. Сарель крепко обнимала Пеплар: после бандитского плена девушки очень сдружились. Старшие Клины спали с Мелецом Топлишем и его дочками. Так все мантхи сбились в большую кучу. А снаружи погас день и пала холодная зимняя ночь.
Последним к спящим присоединился кот Дымок. Когда он пролез под повозку, в небе уже светила луна. Кот осторожно пробрался к Бомену и нашел уютное местечко у него под коленями. Дымок поскреб когтями штаны друга, устраиваясь поудобнее, и заснул.
Ночью снова повалил снег – еще гуще, чем днем. Продрогшие мантхи проснулись рано и увидели, что шатер провис под его тяжестью. Мо Мимилит первым выбрался наружу и протоптал в сугробе тропку. Широкая равнина пропала из виду за белой завесой.
За Мо вылез Ролло Клин, припадая на раненую ногу. Потом решили оправиться Бомен и Мампо. Не ступили они и трех шагов, как повозка с шатром, людьми и животными просто исчезла, растворилась в вихре снежинок. Даже застенчивость не заставила парней отойти подальше.
Снега намело по колено, а кое-где и больше.
– Повозка не проедет, – сказал Ролло Клин. Бомен кивнул, стряхнув белые крупинки с волос.
– Что ж, обождем.
Мантхи сложили перед шатром костер из последних дров и с трудом развели огонь. Все подавленно молчали: вот так переделка! Идти дальше пока нечего и думать. Нужно, чтобы небо расчистилось и снег подмерз. Только на снежном насте повозка удержится. Сколько придется ждать и что будет, когда кончатся дрова, никто не спрашивал. Однако в сторону Анно и Аиры Хазов был брошен не один взгляд, говоривший: «Вы нас сюда привели – так выводите!»
Когда костер разгорелся, на нем вскипятили воду и развели остатки кислой смолы. Сладко-терпкий напиток согрел нутро, и мантхи воспряли духом.
– Скажи-ка, Анно, – начал Мико Мимилит, – плохи наши дела?
– Сам видишь, – ответил Анно.
– Что ж… Я вижу, что сидеть тут нельзя, а то мы замерзнем и умрем с голоду. А идти тоже нельзя, а то увязнем. Скверно получается.
– Вот именно что скверно.
Огонь приходилось поддерживать, чтобы снегопад его не загасил. Каждый раз, когда Бек Клин вытаскивал из повозки полено, кто-нибудь спрашивал:
