– Беги! Я их задержу! Ломай опоры!
Наконец Бомен узнал его по голосу.
– Руфи! Руфи Блеш!
– Беги!
– Тебя убьют!
Руфи обернулся. С разбитого лица смотрели пустые глаза.
– Я уже мертв, Бомен! Беги!
Бомен бросился в проход.
– Ломайте опоры! – крикнул он.
Бомен вставил меч между шестами и нажал. Один шест упал. Сверху посыпались камни с песком.
– Ломайте опоры!
Наконец до всех дошло, чего он хочет. Мелец Топлиш и Сирей кинулись на помощь. Они вырывали шесты из стен и отскакивали, когда на них обрушивались камни. Чем дальше мантхи продвигались, тем оглушительнее грохотали скалы, заваливая крошечное пространство, некогда отобранное у них людьми.
Наконец беглецы, задыхаясь, все в каменной пыли, выбрались наружу. Там и остановились, переводя дух. Позади еще грохотало: толща скал оседала, закрывая единственный выход из ущелья. Клайн Барры оказался в вечном плену в своей холодной крепости.
Бомен всматривался в лица девушек, но темнота и пыль мешали их разглядеть.
– Все здесь? Все?
– Да, – ответила Кестрель, еле сдерживая слезы. – Все.
Мампо согнулся, прижимая руки к животу.
– Мампо! Ты ранен?
– Не сильно. – Юноша поднял голову и выдавил из себя улыбку. – Зря вы меня там не оставили. Я бы всех перебил.
Рана Ролло Клина сильно кровоточила. Ее перевязали, как могли. Было темно, и всем хотелось поскорей оставить это страшное место.
– Можешь идти, Ролло?
– Да, я готов.
– Тогда в путь! – крикнул Бомен.
– Руфи! – Кестрель искала школьного приятеля среди мантхов. – Где Руфи?
– Он остался прикрывать нас у выхода, – ответил Бомен.
– Его же убьют!
Увидев глаза Бомена, Кестрель все поняла и больше не сказала ни слова.
Мантхи двинулись вперед по лабиринту трещин. Они шли так быстро, как только могли. Сверху раздавалось мяуканье: кот бежал вдоль расщелин и указывал дорогу. Самые большие он перепрыгивал странными замедленными прыжками, но Кестрель слишком устала, чтобы удивляться. Да и ночь была очень уж темной, а дорога – длинной.
Когда небо посветлело, каменные стены стали ниже. Заходящая луна бросила вниз последний серебряный луч. И вот Дымок оказался не над головой, а прямо перед беглецами. Значит, этот подъем – последний.
Измученные, задыхающиеся, вспотевшие, несмотря на холод, мантхи вышли из лабиринта и замерли: темная равнина тянулась до самого горизонта. Их словно похоронили в гробнице, а теперь вернули к жизни. Широкие просторы, светлое небо, свежий морозный ветер…
Над холмом, совсем недалеко, юные мантхи увидели белый флаг.
