– Что будет, если Натаниэль не вернется? – спросила она, когда молчать уже стало невмоготу.
Хотя Трентон и Тини беспокоились о ней, они все же были настоящими пиратами, в этом Александра не сомневалась. А другие могут быть еще хуже.
Натаниэль, очевидно, их вожак. Кто заменит его в случае гибели? И что тогда станет с ней? Они ведь считают ее дочерью герцога.
Трентон пожал плечами.
– Он вернется. – В его словах Александра уловила нотки обеспокоенности.
– Если нет, вы отпустите меня? – Александра прокашлялась и продолжила более уверенно: – Я имею в виду, если Грейстоун похитит Натаниэля или… или что-нибудь с ним случится, что вы сделаете со мной?
– Натаниэль вернется! – Трентон почти кричал. – Ты же дочь герцога, черт побери! Неужели отец совсем не беспокоится о тебе?
– Но мы ведь не знаем наверняка, что он решит?
Трентон запустил пятерню в волосы и тяжело вздохнул.
– Извини. Я знаю, ты напугана, но я не могу ничего тебе обещать. Мы будем ждать. Мы просто будем ждать.
Александра встала и подошла к окну. Внизу улица была запружена женщинами-цветочницами, цыганками, нищими. Время от времени по ней проезжали кареты. Как ей хотелось на улицу, хотелось свободно гулять по городу!
– Почему Натаниэль так ненавидит герцога? – спросила она в конце концов, чтобы хоть как-то скрасить тягостные минуты ожидания.
– Когда твоему отцу принесли ребенка-уродца, он...
– Уродца? – Александра оглянулась через плечо на Трентона.
Она бы никогда в жизни не назвала Натаниэля уродом.
– Грейстоун отказался от такого наследника. Он попытался задушить его и преуспел бы в этом, если бы его не остановила экономка. Марта Хаверсон спасла Натаниэля и убежала с ним, а потом вырастила как своего собственного.
– Герцог пытался убить Натаниэля?
Трентон кивнул:
– Да. Твой отец жестокий человек!
Александра промолчала. Она не могла представить себе, чтобы человек мог убить невинного младенца, тем более свою плоть и кровь. Но она ведь не была знакома с герцогом Грейстоуном.
И все же прошлое Натаниэля не искупало его нынешнего поведения.
– Как вы познакомились с ним?
– Мы служили на одном фрегате во время опиумной войны. Натаниэлю тогда было всего одиннадцать. – Голос Трентона стал мягче. – Он был юнгой, самым проворным из всех, кого мне доводилось видеть. Вначале многие дразнили его из-за руки. Он уже тогда был очень вспыльчивым. – Трентон усмехнулся. – В конце концов он подрос, и матросы уже боялись связываться с ним, тем более что он был сильнее многих с двумя руками. Я-то был постарше его, мне тогда было лет семнадцать или девятнадцать.
