Какие еще эксперименты? Куда он клонит?
– Мы вообще ничего друг другу не обещали. Но, думаю, мы задолжали друг другу хотя бы немного уважения и понимания.
– Намекаешь, что нам лучше не распространяться о том, где мы находимся? Но я и так постоянно этим занимаюсь. Мы в Ойстер-Бич, «вдали от посторонних глаз»… разве можно быть еще осторожнее?
Казалось, Дрейк специально злил ее.
– Что ж, можешь проводить какие угодно эксперименты, если хочешь, – холодно отрезала Кейт.
Дрейк отодвинул чашку и встал из-за стола.
– Ты что, не будешь допивать чай?
– Нет, спасибо. Мелисса, наверное, уже заждалась.
В халате или без? – подумала Кейт, кивнув.
– Верно. Тебе лучше поторопиться. Ты же не хочешь, чтобы она подумала, будто ты флиртуешь с соседкой. Хотя, я уверена, ты уже сообщил своей Мелиссе, что она не так-то много для тебя значит. Ты всегда предпочитал сразу прояснять такие вещи, а, Дрейк?
– Мы ведь с самого начала договорились, что между нами не будет глупых скандалов.
– О, я не закатываю истерику, Дрейк, – отрезала девушка. Она встала и пошла мыть чашки, продолжая говорить: – Я просто попросила немного сахара, помнишь? Это ты пришел сюда и обвинил меня во всех смертных грехах. Расслабься, дорогой, и перестань делать из мухи слона. Вместо того, чтобы терять время на выяснения, чем я занимаюсь, лучше возвращайся к себе. Мы будем соседями месяц, вот и все. Я обещаю вести себя тихо, как мышка… ты даже перестанешь меня замечать…
– Что ж, заходи, если тебе снова понадобится сахар!
– Мамочка, посмотри на меня!
Цепочка качелей звякнула, когда Кейт взмыла вверх, пытаясь добраться до самого синего неба.
– Посмотри, мамуля! – Ее белое платьице развевалось на ветру, так же как каштановые волосы. Ее заливистый смех смешивался с лязгом цепей, когда Кейт раскачивалась сильнее и сильнее, достигая своей цели – полного оборота вокруг железной опоры. Девочку не беспокоило, что произойдет, если она не удержится и упадет. Ведь мама будет гордиться ею – она сделала то, на что решится не каждый мальчишка.
– Мамочка! – Девочка пыталась рассмотреть гордое лицо матери, но все расплывалось перед глазами, превращаясь в большую кляксу. Неожиданно Кейт перестала различать вокруг других детей с мамами и папами. Она оказалась совсем одна в большом пустынном парке. Начинало темнеть. Никто не хлопал ей и не радовался ее успехам. Только лязг цепей перемежался с ее истерическим криком, когда Кейт поняла, что никто не придет на помощь, если она упадет или потеряется навсегда.
