– А всё-таки, Маша, медаль тебе следовало вручить в более торжественной обстановке…
Я попыталась оправдать председателя райисполкома большой занятостью, но муж возразил мне:
– Но почему бы не приурочить награждение к праздничным дням? Идёт, предположим, торжественное заседание по случаю 8 Марта, и на сцену одна за другой поднимаются женщины…
Я подумала, что, может быть, Иван Николаевич и прав. А он, шагая из угла в угол, продолжал развивать занимавшую его мысль:
– Если вдуматься хорошенько, недооцениваем мы роли женщины в семье… Вот мы говорим: «Женщина должна заниматься общественно полезным трудом!» А разве труд её в семье не общественно полезен? Миллионная армия мужчин идёт утром на работу бодрая, выспавшаяся, хорошо отдохнувшая. И все это стараниями женщин! А пришёл бы муж на работу голодный, в грязной рубашке, издёрганный, усталый оттого, что всю ночь напролёт проходил с больным ребёнком на руках. Много ли пользы принёс он на работе?
Иван Николаевич остановился у окна, постоял, посмотрел в него и, обернувшись ко мне, продолжал:
– А воспитание детей? Разве это не общественно полезный труд. Вот нас всех тревожит детская безнадзор ность, а порой даже и преступность. Но не тут ли собака зарыта? Призывая женщину заняться общественно полезным трудом, уводя её из дому, не делаем ли мы ошибки, не отрываем ли мы женщину от её прямых обязанностей?
Я понимала, что всё, о чём говорил муж, имело прямое отношение ко мне. Ивана Николаевича мучили угрызения совести, что я, закончив университет, так и осталась «домашней хозяйкой». И, развивая передо мною свою мысль о роли женщины в семье, не хотел ли он убедить меня (а может быть, и себя?), что я не сделала ошибки, вся отдавшись семье.
– Я знаю, Маша, что ты иногда тяготишься этим своим положением… Подожди, не перебивай, дай мне сказать. Я понимаю, что тебе, окончившей вуз, нелегко. С твоей энергией, с твоими знаниями ты могла бы достичь большего… Но что бы я и дети без тебя делали, Маша?
Иван Николаевич развёл руками, и столько беспомощности было в этом его жесте, что я рассмеялась.
– Нет, я совершенно серьёзно говорю, что бы мы без тебя делали?! И я бесконечно благодарен тебе, Маша, что ты все взяла на себя и дала мне возможность спокойно работать…
Иван Николаевич бросил взгляд на свой стол, заваленый энтомологическими коробками, разумея под этим «работать» – заниматься наукой.
Иван Николаевич был не совсем прав, считая, что меня тяготит моё положение только жены и матери. Правда, иногда бывает грустно, как подумаешь о том, какие замечательные дела творят женщины всюду: и в сельском хозяйстве, и в промышленности, и в науке. Мои подруги: одна – кандидат медицинских наук, другая – профессор – пишут научные статьи, много ездят по стране, участвуют в международных симпозиумах, а я, когда приходится заполнять какую-нибудь анкету, в графе «занятие» скромно вывожу «домашняя хозяйка». Грустно ещё и потому, что в это понятие «домашняя хозяйка» вкладывается какой-то обидный смысл. Я не знаю женщины, которая с гордостью сказала бы о себе: «Я домашняя хозяйка!» Наоборот, произносятся эти слова скороговоркой и даже виновато.
