Смерть "доброго короля" означала конец внутреннего мира. Юный наследник, Людовик XIII, еще не мог управлять государством; снова вернулось время дворянских мятежей и религиозных войн. После долгой войны, в 1628 году, королевская армия осадила оплот гугенотов, город-порт Ла-Рошель; солдаты окружили город траншеями, а с моря возвели плотину, не позволившую английскому флоту помочь протестантам. Гугеноты, воспламененные призывами своих проповедников, стояли насмерть – 20 тысяч осажденных погибло от голода и обстрелов, но в конце концов Ла-Рошель пала. Эта победа католиков означала окончание религиозных войн во Франции – но в Европе война продолжалась еще двадцать лет.
Победитель при Ла-Рошели, первый министр короля кардинал Ришелье, милостиво отнесся к побежденным и позволил им исповедовать свою религию. Однако армия гугенотов была распущена, и они отдали королю ключи от своих крепостей. Ришелье воспользовался войной, чтобы навсегда сокрушить силу дворянства: в 1626 году он отдал приказ срыть все дворянские замки – независимо от того, кто были их хозяева, гугеноты или католики. Замок был символом господства рыцарей над крестьянами, символом средневековья и феодализма – и всесильный первый министр приказал уничтожить этот символ. Франция наполнилась грохотом рушащихся стен; тысячи рабочих взрывали башни и сравнивали с землей развалины, а дворяне, сжав зубы, смотрели, как разоряют их родовые гнезда, и клялись отомстить.
Покушения на жизнь Ришелье следовали одно за другим, так что кардиналу пришлось завести собственный охранный полк – "мушкетеров кардинала". Мушкетеры короля ненавидели гвардейцев кардинала и постоянно дрались с ними на дуэлях – тогда Ришелье запретил дуэли и приказал повесить двух самых неистовых дуэлянтов. Кардинал хладнокровно отправлял на эшафот заговорщиков из высшей аристократии, маршалов и маркизов; он говорил, что "лучшее средство разрушать заговоры – это наводить ужас на врагов". Ришелье пытался довести до конца то, что начал Генрих IV – он пытался приучить дворянство к повиновению абсолютной власти. Великий кардинал поддерживал блеск французского двора и с улыбкой смотрел на интриги королевы и проделки королевских мушкетеров – все равно это было лучше разбоя прежних времен. Говорят, что в свободное время он сочинял стихи в честь своего учителя, доброго короля Генриха, и сожалел, что ему приходится быть не таким добрым, – но таковы были требования времени. Время требовало дисциплины и порядка: в Европе опять бушевала религиозная война.
