С самого рождения он усвоила твердо – человек сам по себе – ничто, женщина в особенности. Она принадлежит семье, роду, и важна лишь как его частица. Потому так сильно было ее отчаяние, когда погибли ее родные. Виной была не только скорбь, но и потерянность. И вот теперь – неожиданная весть о том, что есть у нее родная кровь. Эттинги еще существуют на земле. Она не одна.
У лестницы, ведущей к кладовой, она задумалась, обдумывая то, что она скажет сестре-ключнице, а также свои дальнейшие поступки. Должно зайти в пекарню… и на сыроварню тоже. И вообще прикинуть, что может понадобиться в дороге.
Она, однако, ни мгновения не колебалась в главном. Хоть она никогда и не признавалась себе в этом, годы, проведенные в замкнутом монастырском мирке. тяготили ее, как никогда не тяготили годы тяжкого крестьянского труда в родительском доме. То, что когда-то представлялось ей раем – тишина, покой, каменные стены, защищающие от страшного мира, стало казаться тюрьмой. К Рикарде же ее не привязывали никакие теплые чувства. Если бы бывшая императрица нашла в своем сердце хоть одно ласковое слово для своей прислужницы, Деделла, может быть, и задумалась, стоит ли расставаться с ней. Но та, замкнувшись в себе, пусть и не считала Деделлу слабоумной, как Фульк, была к ней так же равнодушна, как и к остальным. Но в Деделле-то чувства вовсе не умерли! Они лишь спали, не находя выхода все эти годы, и теперь претворились в неколебимую решимость – увидеть племянника. Единственное родное существо на земле. О том, что может оказаться вовсе не нужна племяннику – ведь тот не бедствует, будучи крестником королевы, Деделла не думала. Не думала и о том, что «крестник королевы» – это все равно что крестник «дьявольского отродья» – подобные соображения были слишком сложны для нее, и, кроме того, если какая-то мысль завладевала ею целиком, для побочных соображений просто не оставалось места.
Но все-таки она достаточно изменилась, чтобы не срываться с места немедленно. Нет, она обстоятельно подготовит свой побег – впрочем, почему же побег, она ведь не монахиня – свой уход, запасется всем необходимым, а в пути пристроится к какому-нибудь шествию паломников – она достаточно наслышалась о разных святых местах, куда они могут направляться. Для нее же заветное место сейчас только одно – Лаон, монастырь святого Медарда. И тут ее никто не остановит.
Вздохнув, Деделла направилась по лестнице дальше, к кладовой.
