– «Пусть умру, лишь бы он царствовал»?
– Да, и она ведь и вправду вскоре умерла. Только знаешь, от кого я узнал эти подробности?
Эд угадал ответ прежде, чем Фортунат произнес его вслух:
– От Одвина.
– От кого же узнал их Одвин?
– Любому женскому монастырю положен исповедник. И в монастырь святой Колумбы был назначен от святого Эриберта монах, именем Нигелл. На протяжении двух лет, что Юдифь жила там, Нигелл наезжал в обитель святой Колумбы довольно часто. Времена же были беспокойные – впрочем, когда они спокойные, а Нигелл был слаб здоровьем, поэтому сопровождать Нигелла был отряжен самый сильный и смелый из учеников.
– Одвин.
– Он. На собственное несачстье, Одвин отличался неуемной страстью к знаниям, поспорить с которой могла лишь его страсть к справедливости… Ему всегда легко давались языки. Предполагаю, что Тора принадлежала Юдифи, и Одвин мог испросить книгу у нее, желая прочесть слово Божие так, как оно было написано изначально, но Юдифь умерла прежде, чем он вернул книгу.
– Это объясняет книгу, но не все остальное. Перстень и печать Одвин у нее тоже взял на подержание? И меч она хранила в женском монастыре?
– Не горячись. Как ты, верно, и сам догадываешься, младший сын Юдифи вовсе не умер.. и об этом стало известно и Одвину. Больше об этом мог бы знать его наставник Нигелл – ведь он был одновременно исповедьником Юдифи…
– Что же Нигелл?
– С Нигеллом получилось вот что. Когда Одвин бежал, и впервые прозвучало слово «чернокнижие», отвечать пришлось его наставнику – почто не уследил за душой ученика? Нигелла судил церковный суд. Имя Юдифи ни разу не прозвучало – ее ведь уже не было в живых, да и никто не додумался связать ее со скандалом в монастыре святого Эриберта. Нигелл, если что и знал, сохранил тайну исповеди…
– И что стало с Нигеллом?
– В общем, он довольно легко отделался. Его только перевели из обители святого Эриберта, издавна пользовавшейся королевскими милостями, в другой монастырь – во имя блаженного Агерика, что в Веридунуме.
– В Веридунуме? Это в Лотарингской земле?
– Опомнись, сын мой! В своих поисках ты готов перевернуть землю и небо! Нигелла наверняка уже нет в живых, ведь прошло уже более сорока лет, а он и тогда был человеком болезненным и старше меня годами.
– Тогда я посмотрю на его могилу.
– Опомнись, говорю я тебе! Неужели тебе недостаточно того, что ты узнал?
– Нет. Недостаточно. Может, во мне тоже заговорила неуемная страсть к знаниям. Я ведь тоже сын своего отца-колдуна и своей матери-ведьмы.
