Единый вздох пронесся по толпе. Неподобно пискнув, смолк орган. Все поняли, что молодая сделала так отнюдь не по незнанию ритуала. Ужасная ситуация с отравлением на королевской свадьбе повторялась в чудовищно перевернутом виде. Неужели «младшая чародейка» последует за старшей? У Эда остановилось сердце. Ему казалось, что он предусмотрел все возможности покушения… кроме той, что уже была!
Отпив из кубка, Азарика несколько мгновений держала его в руках, словно бы в задумчивости, затем улыбнулась – впервые за весь день. Кивнула – дескать, все хорошо. Вернула кубок на место и теперь уже, сообразно обычаю, двинулась к мужу с подносом в руках.
Что-то неуловимо изменилось в церкви. Исчезла ли тяжесть, давившая на всех, ожидание чего-то невообразимо ужасного? Или что-то еще произошло, переломившее проклятую судьбу, обратившее сердца от злобы к радости?
Слабое, неуверенное восклицание раздалось в толпе:
– Да здравствует королева!
И нестройный хор подхватил его, эхом прокатившись по капелле:
– Да здравствует королева!
Церемония двинулась своим чередом. Грянул орган. Из-за внезапной слабости Фортунат вынужден был опереться на руку служки. «Господи, – подумал он, – если я сейчас умру, то не буду в обиде. Все хорошо, Господи.»
Но слабость так же внезапно отпустила. Он выпрямился. Гисла и Нантосвельта сомкнулись за спиной новобрачных.
– Она первой выпила из кубка, – заметила Гисла, приличия ради почти не размыкая губ.
Нантосвельта удивленно покосилась на нее.
– Она же испытывала, нет ли там яда!
Забыв о приличиях, Гисла заговорила во весь голос:
– Дура! О приметах ничего не знаешь?
Теперь светало поздно, и солнце еще не пробивалось сквозь ставни.
– Прости меня, – неожиданно услышала голос мужа.
– За что? – спросила она, и сердце у нее внезапно замерло. Неужели он все узнал и хочет сейчас говорить об отце… об Одвине?
Но ответил он нечто совершенно другое.
– Я думал, что этот младенец… Винифрид… твой ребенок.
Она не сразу поняла, что он имеет в виду. Но он уже не мог остановиться.
– Когда я встретил тебя в лесу и увидел ребенка… я подумал… в тот день, когда ты попала к мятежниками и тебя избили до полусмерти, могло быть не только это… и ты спряталась от людей в лесу, чтобы родить.
Азарика смотрела в потолок, осваиваясь с услышанным. Это было трудно. Хотя – а что другое он мог подумать? Она ведь и сама говорила Ивару, что ребенок – ее. Но Эд ведь ни словом, ни намеком…
– И ты молчал все это время?
