Противоположность характеров этих двух независимых понтификов привела к тому, что компромисс стал невозможен. Урбан VI — человек происхождения весьма скромного, живущий строго и аскетично, считал извращением любое проявление независимости суждений и полагался лишь на силу. В его окружении, состоявшем в основном из итальянцев и немцев, были, как правило, военные, подобно монахам-солдатам Берзениуса. Однако имелись и исключения: к примеру, Филипп Алансонский, высокопоставленный дворянин и кузен короля Франции. Осыпанный милостями Урбана VI, он был избран протоиереем собора Святого Петра и стал во главе папской дипломатии.
В противоположность ему Клемент VII, принявший это имя в память о Клементе VI, Папе-гуманисте, принадлежал королевскому роду. Эрудит, образованный теолог, он собрал вокруг себя общество, которое без преувеличения можно было назвать блистательным. Он привлекал в свое окружение художников и всячески им покровительствовал. Он считал также своим долгом оказывать поддержку университетам, и в первую очередь парижскому.
***
Бросив последний взгляд на волчицу, возле которой он спал, Франсуа поднялся рано утром. День обещал быть прекрасным, и Франсуа снова пустился в путь, намереваясь отыскать жилые кварталы внутри этих крепостных стен.
На первый взгляд подобная планировка города могла бы показаться абсурдной, но в действительности она была не такой уж невероятной. Эти укрепления были воздвигнуты в III веке нашей эры, при Аврелиане, когда Рим насчитывал миллион двести тысяч жителей. А сейчас, в конце XIV века, здесь проживало не более пятнадцати тысяч душ, то есть, чуть ли не сотая часть! Горожане стремились поселиться прямо на берегу Тибра, в единственном месте, где можно отыскать воду, потому что гигантские акведуки, некогда снабжавшие водой термы и фонтаны, превратились ныне в развалины, величественные и бесполезные.
Франсуа долго шел по лесу, то тут, то там натыкаясь на остатки каких-то строений и заброшенные земельные хозяйства. Время от времени он видел даже жилые многоэтажные дома. Без сомнения, их построили в эпоху величия Рима, потому что ни один из нынешних архитекторов не был способен на подобное. Впрочем, сейчас в этих домах никто не жил.
В конце концов, Франсуа достиг того, что можно было называть «собственно городом». Хотя, скорее, следовало бы назвать нынешний Рим обычным поселением, по сравнению с которым какой-нибудь Ренн мог бы показаться настоящей метрополией! Дома, теснившиеся один подле другого, были бедны и уродливы. Те же, в которых, судя по всему, обитали богатые горожане, представляли собой не дворцы, но небольшие замки или укрепленные башни. Некоторые несли на себе следы пожара — свидетельства того, что сражения велись в самом городе.
