Как мне найти место в этой печальной и забавной жизни, какова моя роль, что могу я делать лучше всего? Ответ будет сложный, столь же многогранный, как сама жизнь, которая тоже, кажется, не поддаётся простому определению. Ясно одно: люди-все люди, такие ей близкие и такие чуждые, — потребуют, чтобы она отдала им все лучшее в ней, лучший свой дар — и тогда взамен они дадут ей то, что ей всего нужней. Но чего они ждут от неё? И чего она ждёт от них? (Если бы знать, если бы знать!)
А роль? Даже этого ещё недостаточно. Тут кроется что-то ещё; вероятно, этим занимается какое-то неведомое ей направление философии. А быть может, все проще, и жизнь и смерть лишены смысла, но, навязанные людям, повторяясь опять и опять, обретают смысл, и в основе всего лежит простая необходимость. Из сложности — жизнеспособность, из жизнеспособности — сложная необходимость; когда кончается необходимость, кончается жизнь — сон, покой, скука, смерть. Быть может, роль — это всё. А может быть, мне этого мало, и я всегда буду искать, потому что иначе не могу, и никогда не найду, потому что это мне не дано?
Ответ, не самый главный ответ, дрожал, трепетал на краю сознания — как найти себе место в этом печальном и забавном мире? Ещё рано.
“Время придёт, время придёт”, — стучали колеса.
“И скоро, — просвистел свисток, — скоро”.
Дейв встретил её на станции, помог выйти из вагона, взял единственный её чемодан, выло свежо, ветрено, но на присыпанной гравием дорожке, по которой они шли к машине, снег растаял.
Они поздоровались, а потом Дейв умолк, и, объятая внезапным страхом, чувствуя возникшую между ними отчуждённость, Бетти-Энн воскликнула:
— Что-то не так!
Усаживая её в машину, Дейв спросил:
— С чего ты взяла?
— Ты такой… — она запнулась, подыскивая слово, которое выразило бы её мысль, стараясь определить не только для него, но и для себя, откуда вдруг возникла эта уверенность. От того, как передёрнулись его губы, как прозвучал голос, когда он с ней здоровался, от сдержанности, которая почудилась ей в его взгляде? Нет, не то, что-то ещё. Казалось, в первое же мгновенье она услыхала его тайную мысль, а теперь не могла её вспомнить.
— Как мама? С ней ничего не случилось?
— Конечно, нет, — ответил Дейв. Он захлопнул дверцу машины с её стороны и обошёл машину кругом. Садясь за руль, спросил:
— Как тебя кормили? Вид у тебя здоровый, но всё-таки тебе там всего хватало?
Бетти-Энн засмеялась.
— Вполне!
— Я ведь учился в государственном университете. И боялся, что в частной школе тебя будут плохо кормить. Но я рад тебя видеть. Ты хорошо выглядишь… Приятно, что ты опять дома.
