— Иди, Рая, — кивнула Таня. — До свидания. Счастливо!
Девушка на секунду задержалась перед Мишей, всхлипнула скорбно:
— Какой ужас! Прощай, любимый!
Чокнутая тетка ушла. Кто «любимый»? Что в нем ужасного? Кто эти женщины? Что случилось с его родителями? Какая «квартира Славы»? Брату три года. Что здесь происходит?
Миша засыпал Таню нервными вопросами.
— Ты только не волнуйся! — Она подняла с пола миску, опустилась на стул, на котором до этого сидела Рая. — Я тебе объясню, постараюсь, хотя это лучше сделать врачам. Скажи мне только, ты уже познакомился с Таней Кутузовой?
— Уже? — переспросил он. — Откуда вы знаете? — По бледным щекам Миши разлился смущенный румянец.
Значит, познакомился, сделала вывод Таня.
— Я тебе сейчас буду рассказывать о вещах, которые знают только ты и Таня, чтобы ты поверил и в остальное. Господи! Какое-то ожившее старое кино!
— Что?
— Это я про себя. Слушай. Вы познакомились у Юры Панкина на дне рождения. Юра сейчас на мукомольном комбинате главный инже… нет, это не важно. Ты пошел провожать Таню домой, по дороге нам, то есть вам, встретилась плачущая тетка, у которой кошка забралась на дерево и боялась спрыгнуть. Ты полез на дерево и порвал брюки…
Василий задержался, потому что с Шереметьевым творилось неладное. Вася обнаружил его сидящим за журнальным столиком и пьющим коньяк. В двенадцать часов дня, без закуски и стаканами. Один опрокинул, легко, как чай, только чуть крякнул, и налил второй, больше половины.
— Будешь? — спросил Семен. — Возьми себе стакан в шкафу.
— Нет, — отрезал Вася. — Не буду. Не хочу.
Хотел! Очень хотел! Руки тянулись, голова закружилась от желания, к пищеводу точно пылесос подключили — только бы втянуть заветную жидкость. Если бы не прошлая ночь, если бы не Таня, однозначно сказавшая, что рядом с ней пьянице не бывать, Вася бы сорвался, выпил и счастливо забалдел. Тем более, что спасителя человечества, мессии от медицины, из него, по всей вероятности, не выйдет.
— Как хочешь, — пожал плечами Семен и отпил несколько глотков, — было бы предложено.
Требовалась луженая глотка, чтобы вот так легко, точно компот, пить сорокаградусный напиток. Или пребывать в глубоком стрессе, когда все нервные окончания немеют. У Семена был, безусловно, второй вариант. И стресс он мог переживать по единственной причине — потерпев поражение, получив удар по амбициям.
— А ты ловок! — развязно хмыкнул Семен. — Не ожидал.
— Что ты имеешь в виду?
— Да ладно, не притворяйся. Отымел кутузовскую жену? Ничего баба, в соку.
