Шереметьев ожидал увидеть логово алкоголика, но в комнате было чисто. Бедно, убого, но чисто. Ни батареи пустых бутылок, ни пепельниц с окурками, ни объедков на газете. Стол покрыт клеенкой, на нем лампа и стопка книг. Пахнет не перегаром, а кофе. На подоконнике маленькая электрическая плитка, на ней алюминиевая кастрюлька с длинной ручкой, над которой курился ароматный дымок.
— Присаживайтесь. — Василий показал на стул. — Кофе?
— Нет, благодарю, — поспешно ответил Семен.
Кладов посмотрел на него внимательно, улыбнулся, почему-то сразу догадался, что Шереметьев подозревает, будто в кастрюльке пойло.
— Кофе хороший, поверьте. Правда, без сахара, молока или сливок. Нет их в моем хозяйстве.
Кладов снова смущенно улыбнулся. Шереметьев подумал, что такая улыбка может растопить ледник. А следующая мысль была и вовсе странной для Семена: «Если бы я был бабой или гомосексуалом, то втюрился бы в этого мужика по самое не могу». Семен даже потряс головой, чтобы отогнать чудные мысли. Кладов поставил перед ним чашку. Семен пригубил. Кофе действительно отменный, впервые за сегодняшнее утро.
— Василий Иванович, не буду ходить вокруг да около. Сразу к делу.
— Да, конечно. Кто у вас занемог?
— У меня?
— Вы ведь на консультацию хотели меня пригласить? — (Плата по таксе. Такса — бутылка.)
— Нет, то есть, да. Скажите, вы помните вызов три месяца назад на улицу Пионерскую? Странный случай, вроде бы обширный инфаркт, клиническая смерть…
— Что с ним? — перебил Василий. — Он умер?
— Замечательно жив, более того, Кутузов был вчера у нас на осмотре…
Семен профессиональным языком изложил результаты обследования.
— Поразительно! — почесал макушку Василий. — Тот случай потряс меня (и я залил потрясение водкой). Погодите. Сейчас покажу. — Он поднялся и стал что-то искать на книжной полке. — Положено оставлять, но я забрал, не иначе как от суеверного страха. Вот, смотрите. — Он протянул бумажную ленту кардиограммы. На ней шла ровная линия, свидетельствующая о том, что сердце не бьется. — А вот его же, через полчаса. — Вася протянул вторую ленту с нормальными зигзагами нормально работающего сердца. — В это можно поверить? Даже если бы сердце заработало через полчаса остановки, что само по себе фантастика, мозг бы давно умер! И в лучшем случае мы имели бы человека-растение. А он был… был… физиологически полностью восстановлен! Послушайте, у вас, случайно, нет с собой бутылки, — смущенно улыбнулся Василий, — ко мне всегда с бутылками приходят. Очень хочется…
