Подняв голову и взглянув на работу деда, она радостно захлопала в ладоши.
— Ах, дедушка, настоящая богиня Сохет! — воскликнула она, подходя к старику. — Ах, как хорошо!
— Да, дитя, она удалась мне, — задумчиво сказал старик, — сама богиня помогла.
— Она еще лучше, чем Озирис, — сказала девочка, подходя к нише и вынимая оттуда другую восковую фигурку. — А разве ты меньше молился Озирису?
— Нет, дитя, я усердно и ему молился.
— А посмотри, что я тебе покажу.
Хену подбежала к другому концу стола и взяла слепленные ею восковые фигурки.
— Смотри, дед, это — бог Апис, а это — я!
И девочка весело, звонко расхохоталась: ее смешили сделанные ею безобразные фигурки.
— Видишь, какая я? Ха-ха!
Старик добродушно улыбался, рассматривая произведение своей шалуньи-внучки.
— А какой Апис! Какие рога! Вот он сейчас меня забодает.
И девочка снова залилась, прыгая вокруг стола.
— Постой, дед, я теперь слеплю самого фараона, — говорила она, принимаясь за воск.
В это время с берега Нила донесся резкий звук медной трубы.
— Это корабль откуда-то пришел, — заметил Пенхи.
Затем и старик, и девочка снова углубились в свои работы. Слышно было, как на дворе переговаривались рабыни, которые доили коров и коз. С Нила доносился неясный гул голосов: это шла спешная разгрузка прибывшего в Фивы корабля.
— Не будет ли каких вестей о фараоне? — проговорил про себя Пенхи.
— Может быть, он еще победил какого-нибудь царя в земле Либу, — заметила Хену.
На дворе послышался лай собак.
«Не чужой ли кто-нибудь? — заметил про себя Пенхи. — Надо бы все это спрятать».
Но вслед за тем собака залаяла радостно, отвечая на чей-то призыв. В то же время раздался не то радостный, не то испуганный возглас старой Атор, верной ключницы Пенхи и няньки Хену.
— О, всемогущий Озирис! Кого же я вижу! Ты ли это! Из подземного царства Озириса?
— Нет, добрая Атор, я не был в подземном царстве, — отвечал чей-то знакомый голос.
— Кто бы это? Чей это голос? — удивился Пенхи.
— А как боги милуют отца? Что маленькая Хену? — послышался тот же голос.
— Обо мне спрашивает! — с удивлением воскликнула Хену. — Кто это?
Пенхи как-то задрожал и весь вытянулся, превратившись в слух. Дрожащими руками он стал собирать и прятать куски воска, фигурки восковые, лопаточки. Лицо его сначала вспыхнуло, потом побледнело.
— Не может быть! — прошептал он. — О боги!
— Кто, дедушка? — спрашивала Хену, схватив деда за руку.
— Я не знаю, дитя… Мне почудилось… Он говорит — что отец…
