Проходя мимо колоссальных статуй Аменхотепа, Хену боязливо жалась к деду.
— Они, кажется, дышат, — шепотом проговорила девочка.
— Я не слышу, дитя, — отвечал Пенхи.
— А как же, дедушка, говорят, что утром, при восходе солнца, они тихо плачут.
— Да, я сам слышал, — подтвердил старик.
— О чем же плачут они?
— Кто это может знать, дитя! Может быть, они не плачут, а жалобно приветствуют бога Горуса, просят, чтоб он возвратил им жизнь.
Когда наши путники переезжали через Нил, им послышался в тростниках тихий плач, словно детский.
— Опять плачет крокодил, слышишь, дедушка?
Плач умолк, и только слышен был шорох в тростниках Нила.
Утро следующего дня застает нас в Нижнем Египте, у Мемфиса, на поле пирамид.
От Мемфиса, по направлению к большим пирамидам, шли два путника: один, старик, в обыкновенной одежде египтянина из жреческой касты, другой своим фригийским колпаком и некоторыми особенностями в одеянии скорее напоминал северного жителя из Фригии или Трои. Последнему было лет под пятьдесят или несколько меньше.
— Так ты говоришь, около десяти лет не был в Египте? — спросил старший путник.
— Да, почти девять, — отвечал младший.
— Где же это ты мыкался?
— В неволе был, добрый человек, — У презренных шазу (кочующие бедуины) или в Наане?
— Нет, я все время провел в неволе в Трое.
— В Трое! Слышал я об этой стране много любопытного, — богатый город Троя!
— Да, был когда-то; а теперь от Трои остались только камни да груды пепла. Жаль мне этого города; я в нем помирился было и с неволей.
— Кто же его разрушил? — спросил заинтересованный старик.
— Данаиды, которых называют также и кекропидами, и эллинами. И все вышло из-за пустяка — из-за женщины. Видишь ли, сын троянского царя, по имени Парис, сманил у одного эллинского царя жену, по имени Елена, женщину большой красоты. Эллины и вступились за честь своего царя, приплыли к Трое на кораблях и осадили город. Почти все время, что я пробыл в Трое, длилась осада. И небольшой, правду сказать, был город, не то, что наши Фивы или Мемфис, — маленький городок, а много выплакал слез! Я жил при дворе самого царя Приама, так всего довелось видеть и слышать.
— Боги, надо полагать, отвратили лицо свое от несчастного города, — заметил старик.
— Видимое дело, что боги покинули их, — подтвердил его собеседник. — Да у них и боги свои, не наши всесильные боги: вместо Аммона-Ра и Пта — у них Зевс и Гефест, вместо бога Монту — у них Apec.
— А великая Сохет, матерь богов? — спросил старик.
