Он удивленно взглянул на меня.
– То есть как это? Ведь вы сами мне отворили!
– Не помню.
– Вы нездоровы?
– Ерунда! Говорите! Ну, об этом самом – атавизме.
Брут пожал плечами.
– Так я сказал, – продолжал он, – что эволюция человека и заключается в освобождении подсознания от власти обезьяньего прошлого. Беда лишь в том, что некоторым это не дается.
– И их, следовательно, нужно «изолировать»? – усмехнулся я.
Брут помолчал, что-то обдумывая, потом нехотя отвечал:
– Вы это знаете не хуже моего. Мы ведь этим и заняты, к этому и стремимся, не так ли? – В глазах у него я прочел внимательный вопрос.
– Брут… Почему вы не спросите о вчерашнем?
– Я все знаю.
– Все ли?
– Думаю, все. – Сказав это, мой гость вытянулся в кресле. – У вас всех нервы не в порядке.
– Хороши нервы, – снова усмехнулся я. – Вы, значит, полагаете, что живого человеку можно… – Я не успел договорить, Брут нетерпеливо перебил меня:
– Ничего не полагаю, а только уверен, что вам померещилось! – Он близко наклонился ко мне и повторил: – Померещилось, понимаете?
Брут не отпускал моих глаз, держал их в плену своим холодным взглядом. Впервые я прочел в его лице что-то похожее на брезгливость. А он продолжал:
– Даже если и был жив, то был без сознания!
Я чувствовал, что мне самому хочется этому поверить. Я отвечал:
– Пожалуй, что так…
– Тогда в чем дело? Послушайте, Алекс, ведь это не детская игра, мы не можем поддаваться сантиментам! Довольно того, что у нас с Полем осложнения!
И опять я, парализованный его взглядом, пролепетал:
– Но этот Стэн! Это же зверь!
Брут встал и прошелся взад и вперед. Потом остановился передо мной.
– Опять вы за свое: «зверь! зверь!» – совсем как Поль. А подумали ли вы, что этот «зверь» – единственный, кто делает настоящую работу? Ну, скажите по совести, согласились ли бы вы занять его место? – И так как я медлил с ответом, Брут продолжал: – У нас нет выхода. Приходится мириться с некоторыми отклонениями.
Я сделал было протестующий жест, но Брут опередил меня:
– Не беспокойтесь, я уже говорил со Стэном, и это больше не повторится! – Он замолк и опять прошелся по комнате. Затем стал прощаться. Я проводил его до двери. Уже переступив порог, он обернулся ко мне.
– Меня беспокоит Поль, – сказал он. – Боюсь, как бы он не наделал глупостей.
– Зачем же привлекли его в организацию?
Вместо ответа Брут положил мне руку на плечо.
– Поговорите с ним при случае, – это может предупредить неприятные последствия, – сказал он тихо и многозначительно и, не дожидаясь ответа, зашагал к лифту.
