Через минуту на столе появились бутылки и стаканы. Билл разлил напитки…
– За успех дела! – провозгласил Брут.
Все подняли стаканы. Выпили.
Как только первое возбуждение улеглось, кто-то спросил:
– Когда же мы… приступим?
– Сегодня!
– Это не Паркер ли? – спросил Дик.
Брут улыбнулся:
– Да, Паркер. Я давно за ним слежу, но такой развязки, признаюсь, не ожидал. Все ли знакомы с делом Паркера? – Брут обвел глазами присутствующих и, заметив на лицах у некоторых вопрос, продолжал: – В прошлом – три убийства; одно доказано. Осужден на пятнадцать лет, выпущен через семь. Подозревается в новом убийстве и изнасиловании. Арестован за попытку вооруженного грабежа, при которой тяжело ранил сторожа. Получил бы еще пятнадцать лет, если бы сведения не были добыты путем подслушивания. Короче говоря, он опять на свободе.
Закончив свое сообщение, Брут вынул из портфеля пачку газетных вырезок и протянул соседу. Пачка заходила по рукам. Когда дошла до меня, я увидел фотографию человека. В его физиономии было что-то отталкивающее, не внешним уродством, нет, черты были правильны, даже красивы, да и в глазах пряталась беспокойная мысль, а в то же время в выражении лица сквозила какая-то тупая бессмысленная жестокость.
Мне послышалось, что Дик пробормотал себе под нос:
– Ну и зверюга!
Когда пачка снова улеглась перед Брутом, воцарилось молчание. Все понимали, что нам предстоит. Лица были напряжены. Значит, я был не один; от этой мысли мне стало легче.
Брут откашлялся; он сидел прямо, крепко держась руками за края стола.
– Сейчас, – сказал он, – мы приступим к решению главного вопроса: заслуживает ли преступник, Генри Паркер, исключения из человеческого общества? Голосование будет тайным. Если хотя бы один из нас проголосует «против», акция не состоится. – Брут вынул стопку листков и пачку карандашей и передал соседям справа и слева. – Решайте, господа, – добавил он, – а затем сложите билеты и опустите вон в ту коробку!
Голосование длилось недолго. Через несколько минут коробка стояла перед Брутом. Он поднял ее, перевернул несколько раз, потряс и передал соседу, заметив:
– Тройка справа просмотрит билеты.
Приближался решительный момент. Первый билет – «за», второй тоже, и третий, и четвертый… Напряжение нарастало. На какую-то долю секунды даже пожелалось, чтобы вышло «против»… Что это было: страх, неуверенность в нашей правоте? Не знаю, но думаю, что такое колебание возникло не у одного меня.
…Пятый – «за», шестой и, наконец, восьмой… Все было кончено! Брут, приняв коробку с роковыми билетами, смотрел прямо перед собой тем невидящим взглядом, какой бывает у людей сильных, но поддавшихся глубоксму чувству.
